Тук. Тук. Тук.
Оставалось все меньше времени до… чего-то страшного, так казалось. На стене появилась тень человека с невероятно длинным носом. Тощие, кривые руки напоминали ветки, они словно тянулись ко мне, готовились схватить.
На лестнице показалась женщина в простом коричневом платье и белом фартуке. Лицо казалось молодым, но вокруг рта уже появились складочки. Не верилось, что тень принадлежала ей, ведь нос был маленьким и вздернутым, руки тоже не пугали. Проклятая усталость, уже духи мерещились.
— Леди, меня зовут Верта, — представилась женщина, — великий сенешаль шлет вам свое приветствие. Я провожу вас в ваши покои.
Она развернулась и пошла вверх по лестнице, демонстрируя светлую косу.
Кузины и Мышка уставились на меня. Вот этого я и боялась, меньше всего хотелось становиться нянькой, но что делать? На правах старшей пришлось кивнуть им.
— Кроме вас, — Дони перегородил мне дорогу, — великий сенешаль велел привести вас к нему сразу по прибытии.
— Сейчас ночь.
Меня не тянуло никуда, кроме комнаты с мягкой, уютной кроватью. Но цель приезда оставалась загадкой, и любопытство не даст уснуть.
Верта повела девушек наверх, и они скрылись в очередном черном проходе. Мы с Дони еще долго поднимались в компании молчаливых свеч. Я так устала, ноги казались неподъемными, а гадкие ступеньки все не кончались.
Наконец они привели нас к высокой двери из темного дерева. Возле нее дремал мальчишка-паж в темно-зеленой котте. Увидев нас, он испуганно вскочил и кинулся за дверь докладывать. Когда мне позволили войти, захотелось втянуть голову в плечи — как роскошно! На всех стенах висели гобелены, и такие большие, люди на них выглядели почти как настоящие. У нас гобелены были только в столовой, и те выцвели. А здесь даже на полу лежал бордовый ковер с желтым узором. В углах стояли массивные подсвечники из бронзы, ряд стрельчатых окон справа открывал вид на звездное небо.
Огоньки свечей создавали таинственную атмосферу, я забылась и не сразу заметила длинный лакированный стол в центре. С одного края он был накрыт белой скатертью. На ней стояли тарелки, у меня сдавило желудок при виде овощей. Ломтики ветчины лежали на листьях салата, печеный картофель с зеленью, помидоры, разложенные вокруг жареного цыплёнка. Как я соскучилась по этому!
Приходилось поститься вместе с Дони; отступники чтили богиню Ирит, мать цветов и растений. Мне она нравилась, но две недели есть одно мясо и рыбу — это слишком. Нельзя было ничего, что дает земля, даже орехи срывать с дерева, даже сахар. Ладно мы, а беднякам приходилось есть крыс, лазать по лесам и собирать яйца птиц — откуда у них деньги на мясо?
— Милая Кэлла, — разнеслось по комнате.
В дальнем углу обнаружилась неприметная дверь, возле нее стоял Тибо. Я не узнала его, просто увидела то же, что и в кладовой: мужской силуэт с расправленными плечами, лицо скрывала тень, а дублет ехидно блестел. Только сейчас Тибо раскинул руки для объятий. Сколько он наблюдал за нами тогда, видел мои метания на столе? Грудь он точно хорошо рассмотрел. Боже, как стыдно.
Тибо приблизился и крепко обнял меня.
— Как приятно снова видеть тебя, — его голос звучал радостно, — как матушка, сестры?
— Как всегда, полны надежд и упорства.
Я обняла его и ощутила себя дома. Помню, как в детстве нарочно заводила Тибо в топь, чтобы он сажал меня на плечи. Тогда он казался невероятно большим и сильным, хотя был совсем юным, без единой складочки на лице. А как весело мы смеялись, собираясь по вечерам у камина. Отец рассказывал забавные истории, а Тибо смешно комментировал их.
