Но я отмахиваюсь от этой возможности. Для меня все происходящее продолжает казаться сном, а во сне можно творить все, что заблагорассудится.
- Мне плевать, - говорю, не открывая глаз, - Я все равно уволилась, - добавляю.
Поцелуи резко прекращаются, а потом исчезает тепло мужского тела. Я открываю глаза, оглянувшись. Гайман отошел от меня.
- Что ты делаешь?
- Спасаю себя, - говорит он серьезно.
- Ты меня должен спасать, а не себя, - отрезаю, - Иди сюда.
Хватаю мужчину за рубашку и тяну на себя. Он подходит, но ничего не делает, поставив руки по обе стороны от меня, просто смотрит мне в глаза и молчит.
Я сама тянусь к нему и целую. Вот только Гайман стал что глыба льда. Отклонившись, смотрю ему в глаза.
- Продолжения не будет? - спрашиваю.
- Я тебе нравлюсь? - спрашивает он в ответ.
- Нравишься. Ты красивый, этого никто не станет отрицать, - говорю то, в чем раньше даже себе не признавалась.
- А Ярослав? - спрашивает Илья.
- Я люблю его, - говорю.
- И ты решила использовать меня как лекарство, чтобы забыть его? - уточняет Гайман, не в силах скрыть удивление.
- Я не настолько коварна, - говорю, а сама задумываюсь над словами мужчины.
Но ведь он сейчас прав. Но подождите, кто первый это начал? Или Илья рассчитывал лечить только поцелуем? Вполне возможно, ведь в сказках об интиме не пишут. Там все начинается и завершается только поцелуем.
- Извини, - говорю, смутившись, - Это нечестно по отношению к тебе. Ты же его друг.
Гайман молчит, а потом вдруг начинает смеяться. Но смех у него совершенно не веселый. Смотрит на меня с грустной улыбкой, которая очень быстро сходит на нет.
- Возвращайся на работу, - просит он.
- Я не хочу, - говорю тихо, посмотрев в сторону.
- Не ври. Никто не справляется с твоей работой лучше тебя.
Я знаю, что это лесть, но от этого она не менее приятна.
- Ты знаешь, как манипулировать женщинами, - говорю ему то, что давно хотела сказать.
- Это моя работа. Манипуляция людьми.
Не могу отрицать правоту его слов.
- Вот за это Ярослав Георгиевич тебя и ценит, - говорю.
После моей похвалы Гайман почему-то хмурится.
- Не хмурься, - говорю ему, прикоснувшись к складкам на лбу у мужчины и пытаясь их разгладить, - Иначе станешь страшным и морщинистым, тебе потом ни одна модель не даст. Что делать будешь?
- Найду выход, - говорит Гайман, странно посмотрев на меня. - И не сиди долго на холодном, - то ли просит, то ли приказывает, снимая меня со стола и поставив рядом с ним.
Хорошо, что он меня не отпустил, а продолжает удерживать. Я сейчас плохо контролирую свое тело. Кроме ватных ног еще и странные ощущения в груди. А виной всему - мужчина напротив.
- Так ты сам меня туда посадил, еще и упрекаешь. Ты такой непостоянный, сам не знаешь, чего хочешь, - замечаю.
Гайман странно улыбается и, прикоснувшись к моей щеке одной рукой, чмокает в лоб.
- Завтра жду на рабочем месте, Полинкин, - говорит он и идет на выход, подхватив по дороге пиджак, который успел снять.
- Я не приду, - говорю в который раз ему в спину.
- Ничего не хочу слышать, - говорит Илья громко, не оборачиваясь, - Не увижу твоей улыбки завтра утром в своем кабинете - приеду к тебе и отвезу на работу в чем будешь.
- Это не в твоем стиле.
- Все меняется, Полинкин, - говорит Гайман напоследок и выходит из моей квартиры.
Я в некотором смятении и с невероятным смирением смотрю перед собой. В душе удивительно спокойно. Неужели поцелуй действительно помог? Поцелуй с Гайманом. Я с недоверием касаюсь своих губ. Улыбаюсь сама себе. Снова смотрю в том направлении, в котором исчез Гайман.
