– Вот ты этим и займёшься, – глаза у Апельсинки смеялись, – тебе Валерий Иванович поручил, так что выполняй.
– Почему это только я, – вступил я в спор не ради того, чтобы Апельсинку убедить, а ради самого разговора, – тебе разве их не жалко.
– Жалко, но я не могу взять их к себе. У меня и так живёт кошка Тигра, и и пёс Грин.
– Вот как! Так вы втроём живёте?
– Неа, вчетвером.
– А кто ещё с вами?
– Мой бывший, – взгляд Апельсинки был прямой, и открытый.
Мне конечно, очень захотелось расспросить её о бывшем, но сейчас, пожалуй, рано было это делать. Апельсинка пошла на обход, а я вернулся на своё рабочее место, пытаясь написать что-нибудь. Но понял, что все мысли начинают крутиться вокруг моей напарницы. Чем-то она меня зацепила. Чуть позже, я понял чем именно, – мне с ней было интересно.
Остаток смены прошёл как-то незаметно, что для дежурства в выходные дни нормальное явление. Если возле главной проходной работает магазин, и всё время есть какое-то движение, то на транспортной проходной тишина стоит, как на кладбище. В этом есть свои плюсы и минусы. Впрочем, я в любой ситуации всегда ищу положительные моменты.
Первым по графику на транспортной проходной должен идти спать мужчина, но и Апельсинка, и Надя всегда шли спать первыми, оставляя мне шанс выспаться. Мне досидеть до трёх часов ночи проще, чем в три проснуться. Опять же, было время для творчества. Мне ведь, чтобы творить, достаточно ручки и бумаги. Вдохновение всегда было моей постоянной спутницей, да и сейчас оно со мной.
Сменили нас, как и положено, после половины восьмого утра. Передав следующей смене журнал, и подробные инструкции, мы пошли на главную проходную переодеваться. По дороге я спросил Апельсинку, где она живёт.
– Недалеко от Зоопарка, а что, хочешь проводить? – лукаво улыбнулась одна.
– Сейчас нет, – ответил я честно, – я просто спросил.
– А ты где живёшь? – мне показалось, что Апельсинка спросила меня не только из вежливости.
– На юго-западе, от метро Проспект Ветеранов ещё восемь остановок, а что, можешь подвести?
– Ага, сейчас! Я домой, в душ, и спать! – как отрезала, произнесла Апельминка, и, войдя в коридор соединяющий выход во внутренний дворик с главной проходной, она зашла в комнату, где переодевались женщины. Переоделась она довольно быстро, и, помахав всем остальным рукой, выскочила на улицу. Там она подошла к «двойке» выпуска начала семидесятых годов, села за руль, и уехала. Мне это показалось забавным. Дело в том, что у моего дяди была «копейка» 1971 года выпуска. Она до сих пор жива, хотя время её не пощадило. Нам она досталась по наследству, после смерти дяди. Я не люблю сидеть за рулём, хотя вожу машину неплохо. А вот Апельсинка, судя, по всему, любила поездки в качестве водителя. У нас было много времени впереди, и я не сомневался, что ещё спрошу Апельсинку об этом.
Домой после смены мы ехали на метро вместе с Никитиным. Он выходил на Балтийском вокзале. По дороге он рассказывал о своей прежней работе, и о том, где он работает ещё. Я его слушал не внимательно, мне это было не интересно, а ему просто хотелось похвастаться своим послужным списком. Я – то относился к себе, как к охраннику, с глубоким чувством иронии, а для него это было всё. Вся жизнь в охране. Что делать? Такие люди нужны государству.
Через три дня мы снова встретились с Апельсинкой, но уже на главном посту. День был будний, и приходилось много стоять, и постоянно кого-то пропускать через проходную магнитным пропуском. Самое трудное для меня было отключить мозг, и сдать себя в аренду. Словно это не я стою на проходной, а кто-то другой. В кармане куртки у меня лежала записная книжка, где я писал стихи. Но воспользоваться ей днём на главной проходной было невозможно. Только после восьми вечера, когда закрывался магазин, и сразу же закрывались главные двери на ключ. Вот тут можно было расслабиться немного, и позволить себе творить, стараясь не попадаться старшему на глаза. Хотя, Валерий Иванович вряд ли бы мне высказал что-нибудь грозное. Он вообще не поднимал голос. Никогда.
