– Пусть так. Но ведь мы никогда не создавали проблем вашим полицейским. Сидели у себя на заднем дворе (лично я был у себя на заднем дворе!), когда появились эти черверотые и начали нас тиранить. Мы-то вас не трогали.
Я запнулся, подбирая слова. Я не мог сказать: «Мы больше не будем», не мог отвечать за все человечество – машина знала это так же, как и я.
– Запрос. – Он снова говорил сам с собой. – Эти существа кажутся идентичными Древней Расе, если не считать некоторых мутаций. Из какой они части Третьей Галактики?
Он ответил себе, назвав координаты, которые для меня ничего не значили.
– Но они не принадлежат к Древней Расе; это эфемерные существа. В этом-то и опасность; они слишком быстро изменяются.
– Кажется, несколько периодов полураспада тория – двести тридцать назад Древняя Раса потеряла в этом районе корабль? Не могло ли это стать причиной расхождений с первым образцом?
Голос ответил твердо:
– Несущественно, происходят ли они от Древней Расы. Изучение продолжается; необходимо принять решение.
– Решение должно быть неоспоримым.
– Оно таким и будет.
Бесплотный голос продолжал, уже для нас:
– Можете ли вы что-либо добавить в свою защиту?
Я подумал о том, как пренебрежительно судьи отозвались о нашей науке. Хотел было сказать, что всего за два столетия мы прошли путь от мускульной силы до атомной энергии, – но побоялся, что этот факт может быть использован против нас.
– Чибис, ты можешь что-нибудь придумать?
Неожиданно она выступила вперед и крикнула в воздух:
– А разве не важно, что Кип спас Мамми?
– Нет, – ответил холодный голос. – Это нерелевантный факт.
– Но это должно считаться! – Она снова плакала. – Как вам не стыдно! Хулиганы! Трусы! Да вы хуже черверотых!
Я оттащил ее назад. Она уткнулась мне в плечо и затряслась в рыданиях. Потом прошептала:
– Прости, Кип. Я не хотела. Кажется, я все испортила.
– Мы и так наворотили – хуже некуда, солнышко.
– Имеете ли вы что-либо еще сказать? – неумолимо продолжал древний бесплотный голос.
Я оглядел зал. «…Когда-нибудь растают, словно дым, и тучами увенчанные горы, и горделивые дворцы и храмы, и даже весь – о да, весь шар земной…»
– Только одно! – с яростью выложил я. – Я не в защиту, вы не желаете слушать защиту. Ладно, заберите нашу звезду… Заберите, если сможете… думаю, сможете. Давайте! Мы сами сделаем себе звезду! А потом, в один прекрасный день, мы вернемся и переловим вас – всех до одного!
– Так им, Кип! Так им!
Никто не стал кричать на меня. Я вдруг почувствовал себя ребенком, который попал впросак и не знает, как это исправить.
Но я говорил то, что думал. Конечно, я и сам не верил в свои угрозы. Мы пока этого не можем. Но мы бы постарались. «Умри, сражаясь!» – самый гордый лозунг человечества.
– Это не исключено, – продолжал тот же бесящий голос. – Вы закончили?
– Я закончил.
Мы все закончили… каждый из нас.
– Выскажется ли кто-то в их защиту? Люди, вступится ли за вас какая-либо раса?
Хм, если бы мы знали хоть одну расу! Разве что собак… Возможно, собаки могли бы вступиться.
Я вступаюсь за них!
Чибис резко вздернула голову.
– Мамми!
Та вдруг оказалась перед нами. Чибис попыталась подбежать к ней и ударилась о невидимый барьер. Я схватил ее:
– Полегче, солнышко. Ее там нет – это что-то вроде телевидения.
– Собратья-наставники! За вами сила многих умов и знаний…
Странно было наблюдать, как она поет, и слышать английскую речь; даже в переводе сохранялась ее певучесть.
