Верно! Как мы уже объясняли, в случае поступления одинаковых лозунгов выигрывает отправленный раньше. Далеко она доберется? Ответь-ка.
Ну… наверное, до выхода из туннеля. Потом ее сдует ветром.
В самую точку. Вот и соберется вся семейка. Ты, я, Мамми, Чибис. Идиллия. Фамильное кладбище.
Но…
Так что шаркай, братец. Шарк… шарк… шарк… двести пять… двес-шес… двес-се…
Я не помню, как падал. Не помню даже ощущений от «снега». Помню только, как обрадовался, что досчитал до конца и теперь можно отдохнуть.
Но Оскар мне этого не позволил.
Кип! Кип! Очухайся! Вползай обратно на то… узкое и прямое.
Уйди.
И рад бы, да не могу. Тебе прямо. Хватайся за край и вползай. Осталось совсем немного.
Мне удалось поднять голову, и в свете фонаря, в двух футах над головой, я увидел край эстакады. Меня мотнуло назад.
Слишком высоко, – безжизненно прошептал я. – Оскар, кажется, это конец.
Он фыркнул.
Да ну? А кто недавно упрямо заставлял идти капризную, смертельно уставшую девчонку? Капитан Комета, да? Или как бишь его? Гроза Звездных Путей… Никчемный ленивый космический бродяга… «Есть скафандр – готов путешествовать!» Не дашь ли автограф, Капитан, перед тем как опочить? Впервые вижу натурального, живого космического пирата… угонщика кораблей и похитителя маленьких девочек.
Как тебе не стыдно!
Ладно, ладно, понимаю, я тебе надоел. Только напоследок: у нее в одном мизинчике больше силы духа, чем во всем твоем лживом, толстом, ленивом организме! Прощай, бесхребетная жаба. И не жди, я не вернусь.
Оскар! Не бросай меня!
Что? Ты просишь помощи?
Да!
Ну, если не дотягиваешься, возьми молоток и зацепись за край эстакады. И полезай.
Я моргнул. А что, может, и получится! Я пошарил внизу, понял, что нащупал молоток, хотя и не почувствовал этого, и отцепил его. Обеими руками закинул его за край эстакады над головой. И попробовал подтянуться.
Дурацкий молоток разбился, как и веревка. Инструментальная сталь разлетелась на куски, точно ком шлака.
Это меня взбесило. Я привел себя в сидячее положение, взгромоздил оба локтя на край, долго возился, рычал и потел от ярости – и наконец перекатился на эстакаду.
Вот молодец! Не надо считать, просто ползи к свету!
Отверстие туннеля тряслось и плясало, и я никак не мог отдышаться. Стукнул подбородком по рычажку – ничего не произошло.
Оскар! Рычаг заело!
Еще раз.
Оскар ответил не сразу.
Нет, дружище, не заело. Это замерзли воздушные шланги. Видимо, в последний раз баллоны заправили чересчур влажным воздухом.
Мне дышать нечем!
Оскар снова помолчал. Потом твердо ответил:
Есть чем. У тебя полный скафандр воздуха, на несколько оставшихся футов хватит.
Я не дойду.
Всего несколько футов. Там, впереди, Мамми. Не останавливайся.
Я поднял голову. В самом деле, она там была. Я пополз, а она становилась все больше и больше. Наконец я сказал:
Оскар… я больше не могу.
Боюсь, что так. Я тебя подвел… но спасибо, что не бросил меня там, снаружи.
Ты меня не подвел… ты парень что надо. Просто я не смог довести дело до конца.
Наверное, мы оба не смогли… но уж точно доказали, что сделали все возможное! Пока, партнер.
Пока. Hasta la vista, amigo![15]
Я прополз еще чуть-чуть и замер, голова к голове с Мамми.
Она улыбалась.
Привет, сынок.
Я не… не смог, Мамми. Прости меня.
Что ты!.. Ты все сделал правильно!
Да?
И ты сделал, и я. Мы оба сделали.
Я очень долго размышлял об этом.
И Оскар.
И Оскар, конечно.
И Чибис.
Ну как же без Чибис. Мы справились. Теперь отдохни, милый.
