– А мне не горит, давай так, – Саныч потер переносицу, – вы в Железку идете?
Тропошник кивнул:
– Да. Где-то дней на пять там задержимся.
– Вот и отлично, по дороге со своими все обсудишь, а там уже я тебя найду и скажешь, что порешили, идет?
– Идет, – торговец, явно повеселевший, пожал руку бандиту, хлопнул по плечу капитана и, развернувшись, зашагал к уже вновь выстроившемуся в поход каравану.
Костер горел ровным пламенем, на котором, что-то весело насвистывая, Кутузов жарил наловленных полчаса назад ящериц. Пахло от этого барбекю острым запахом полыни – это выгорали ядовитые железы. Но, как объяснил проводник бандитов, приступая к приготовлению, после термообработки яд этот неопасен для человека, по крайней мере в небольших количествах. Гринька, правда, язвительно пояснил, что одноглазый вообще готов есть все подряд и убеждать всех, что в небольших дозах даже плутоний не повредит. На что Иван заметил, что кто-то может кормиться сам, Гринька сразу же капитулировал и вызвался первым помощником повару. Настроение у всех было приподнятым, Кристинка уговорила Корявня найти более-менее чистый водоем. Саныч, привалившись к стволу дерева, дремал с блаженной улыбкой на губах. Тигренко присел рядом, разобрав автомат, приступил к чистке оружия.
– Спрашивай, капитан, – не открывая глаз, произнес глава бандитов, – вижу, не терпится тебе.
Роман покривился: плохо, раз так заметно его любопытство, но все же произнес:
– Ты говорил, в контейнерах оружие, а торговцу что-то про присыпку какую-то задвигал.
– Кокс, – коротко кивнул Саныч, – мы зовем его присыпкой, пережиток времен до Торнадо.
– Наркотики, – скривился Тиграш.
– Прекрати, капитан, – ухмыльнулся бандит, – право слово как ребенок, ей-богу. В этом мире это, прежде всего, стимулятор, это оружие. Встречал я одного барыгу, который его продавал под благозвучным названием «порошок бесстрашия». Да и в некоторых местах, где так или иначе остались врачи, покупают его и как анестезию, и как антидепрессант.
– Понятно, это таким образом ты прям едва ли не благодетель получаешься.
– Именно, – не обратив внимания на издевательский тон капитана, согласился Саныч.
– А что же, раз это теперь не наркотик, и не привыкаешь к нему, да?
– Да на него и в прошлом мире подсаживались лишь мозгами. И вообще, капитан, прекрати ты это чистоплюйство, я все-таки не рабов продаю.
– Наверное, просто возможность не подвернулась…
– Да пошел бы ты, капитан! – Дремота с Сан Саныча слетела, отброшенная злостью. – Я людьми не торгую, понял! И не надо меня причислять к законченным сволочам, понял, фраер фельдиперсовый!
– Ого, принципы, оказывается, есть.
Саныч, матюгнувшись, поднялся, сплюнул под ноги и отошел, бросив кухарящим подчиненным:
– Пойду прогуляюсь.
Едва он скрылся за деревьями, как, не отрываясь от готовки, заговорил Кутузов:
– Зря ты так, капитан, он неплохой парень, и голова у него варит будь здоров. И насчет принципов зря ты его цепляешь. Понятное дело, ты решил, раз бандиты, значит, душегубы законченные, только это не совсем верно.
– Вернее совсем неверно, – вмешался Гринька, – и Саныч, несмотря на молодость, главарь правильный, как этот, как его, Робин Гут, вот! И за девчонку твою он первый ствол вскинул.
Тигренко молча собрал автомат, проверил магазин.
– Ладно, может, я в чем-то и неправ, извините.
– Да ты не перед нами извиняйся, Ром, – улыбнулся Гринька, – ты перед Санычем извинись.
