А девочка-колокольчик все ждет свадьбы да платье расправляет. Озеро отца заменило, чужие дети своими стали, но все ей мало. Ждет любви русалка, жениха кличет.
Идет девочка-колокольчик по деревне, в окна смотрит. В мокрых волосах кувшинки белые да водоросли. Глаза мертвые в душу заглядывают, но бегут мурашки по коже от этого взгляда. Выходят мужчины на смотрины, повязанные не своей волей. Ищет русалка любовь, а видит лишь страх. Нет здесь для нее любви.
Вымерла деревня, пропали люди. Кто ушел, кто присоединился к детям. Затихла девочка-колокольчик. Лишь плач разносился над водой, да мерцал цветок в ночи.
Забрел юноша в деревню. Юный, молодой. Искал отца-вельможу, но не нашел никого. Остановился в его доме, вышел ночью к озеру, польстившись на зов девичий. Протянула к нему руки девочка-колокольчик и утянула под воду. Долго ласкала губы холодные, но не добилась ответа. Умер сын вельможи, так и не став женихом.
И плывет легенда о зачарованном озере да прелестной невесте. Коль сорвешь цветок заветный, выполнит озеро желание твое, да наградит невестой красоты невиданной. Только все мигает в ночи цветок и плачет девочка-колокольчик на озере, тянет руки свои из воды.
Коль увидишь свет на озере путник, беги без оглядки.
Холодно. В старых домах всегда холодно, но сегодня – в канун Нового года, было особенно морозно.
Закутавшись в плед, девушка сидела на диване и, не отрываясь, смотрела в темноту за окном. Точнее, на само стекло, которое запотевало от чужого дыхания с той стороны.
Странности начались еще днем. Мороз пробирался в квартиру, несмотря на горячие батареи и поставленную печку. Затем поползла по стеклам изморозь. Тонкая, можно было бы сказать изящная, не расти она острыми пиками в сторону девушки.
Затем во всем доме вырубило свет. Махом. Словно кто-то опустил рубильник. Без искусственного, но света, темнота за окном стала ближе. Ближе и еще страшнее.
Словно там, за окном, кто-то был.
Махнув рукой, девушка засела за телефон, привычно отвлекаясь. Мало ли что покажется в пустой квартире?
Затем завыл кот. Глухо, отчаянно, он не отрывал взгляда от окна и хлестал себя хвостом по бокам. Именно тогда-то она и увидела, как под чьим-то дыханием тает изморозь. На восьмом этаже. Кто-то смотрел на нее с той стороны.
Схватив кота, она попыталась успокоить его, но тот лишь шипел и вырывался. Маленькое тельце дрожало, уши были прижаты к голове. Он дернулся и ужом выскользнул из рук, прячась под диван.
Плюнув на кота, девушка ушла в другую комнату, но ощущение чужого взгляда не пропало, лишь усилилось.
Пиликнув, разрядился телефон. Слишком быстро, но на морозе вся техника ведь разряжается быстрее.
Быстро подхватив с кухни чайник с горячей водой и иконы из красного уголка, девушка вновь вернулась в зал. Тут хотя бы был кот.
Было тихо. Настолько тихо, что она слышала хриплые выдохи за окном. Ужас потихоньку накрывал с головой, заставляя сердце биться чаще, а саму девушку вздрагивать от любого шороха.
– Котя, иди ко мне, пожалуйста, – выдохнула она, пытаясь выудить кота из-под дивана. Тот, шипел, но потом сдался, наверное, понимая, что бояться проще вместе.
Цепляясь пальцами за густую шерсть, девушка читала молитву, прижав крестик к губам:
Отче наш, иже еси на небесех!
Да святится имя твое,
Да приидет царствие твое,
Да будет воля твоя,
Яко на небеси и на земли,
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
