Он повернулся к Антонио.
– Дон Родригес, на сколько мы поднялись от устья?
– Миль восемь-десять, дон Раймундо, не больше. Я последнюю милю шел больше часа – стихал ветер. Мне пришлось прижиматься ближе к берегу, где течение немного слабее.
Фон Гейделиц спросил:
– Как вы думаете, дон Родригес, если синьор Витолдо послал за нами галеру, почему они нас до сих пор не догнали?
Антонио склонил голову набок и подумал, прежде чем ответить:
– Если бы я был на месте их капитана, то сделал бы так. От Марселя до устья Рона я шел бы под парусом, чтобы сэкономить силы гребцов. Теперь, когда стемнело, а ветер стих, они знают, что мы не сможем сдвинуться с места. Поэтому им нет смысла идти ночью в темноте. Они стоят на якоре, ниже нас по течению. У них в запасе весь остаток этой ночи. И весь следующий день, до вечера, пока не поднимется вечерний бриз. Как только рассветет, они снимутся и пойдут вверх, осматривая каждую шебеку, которая встретится им на пути.
– Сколько до рассвета?
Антонию посмотрел на небо, прикидывая.
– Полагаю, еще часов пять у нас есть.
– Хорошо. Берите Хосе и Ивара. Сейчас он должен вернуться. Я его послал на разведку. Снимайте стеньги с грот- и бизань- мачт. Будем выглядеть не так заметно. Фок возмите на гитовы. Фока-рю спустите, и уложите на палубу вместе с парусом – так, чтобы можно было быстро поднять.
– Есть!
Антонио Родригес кивнул Хосе и они пошли на нос, подвязывать фок.
– Господин капитан! – окликнул с берега Ивар.
Он стоял шагов на пятьдесят выше по течению.
– Говори, Ивар, – отозвался фон Гейделиц, – что там, на берегу?
– Здесь болото, господин капитан. Я извозился, в грязи, по пояс. Постоянно проваливаюсь в бочажины. То одной ногой, то другой. Никакой дороги в пределах трехста футов от берега нет. Кое-где тут есть островки. На них местные зачем-то сложили кучи камней. Видимо, готовят для строительства. Все камни как на подбор, размером с мою голову, или может, чуточку побольше. Между островов полно тростника, он в два моих роста. Тут он везде растет. Я мигом заблудился, только по звездам к реке и вернулся. Думаю, с берега атака совершенно исключена.
– Хм. Тростник! Камни… Я думаю, это нам подойдет. Ивар! Возвращайся на борт. Будешь помогать дону Родригесу. Христиан! Смени Йохана. Наблюдай за рекой, особенно вниз по течению. Обо всем, что увидишь, докладывай мне. Возьми свои ножи и три арбалета. Прикончишь пленных, если я объявлю тревогу.
– Яволь, господин капитан!
Христиан сменил Йохана.
– Йохан! – продолжал распоряжаться фон Гейделиц. Ты сейчас иди на берег, вместо Ивара. Бери нож, режь тростник. Связывай его в пучки, примерно толщиной с руку. Как крестьяне снопы вяжут. Понял? Подавай эти пучки на борт, господину Ливи.
– Понял!
Йохан прыгнул за борт. Раздался всплеск.
– Господин Ливи! Я вынужден попросить вас начать маскировку нашего судна. Снопы, которые вам подает с берега Йохан, будем привязывать к фальшборту. А чтобы было быстрее, сперва укладывайте их на палубе один к одному и связывайте в один сплошной матик. Я вам покажу. Это очень просто.
Ливи кивнул.
Фон Гейделиц повернулся и осмотрел топы бизань- и грот-мачт. Что-то прикинув в уме, он взял футшток и тщательно промерил глубину возле берега. Оказалось, что шебеку можно подвести почти вплотную к берегу, не опасаясь увязнуть в илистом дне.
– Дон Родригес! У вас есть еще один якорь?
– Нет! – ответит тот. – Якорь, что поставил Хосе – наш единственный и последний. Остальные украли мародеры.
