То, что он увидел, оглушило его. Зал был по площади не менее футбольного поля. Слева и справа от двери полыхали два гигантских камина, в каждом из которых, трещала и брызгала искрами, целая поленица из стволов дуба. Стол, заставленный яствами, охватывал зал подковой.
За столами сидело не менее трех сотен человек. Кто-то пил, кто-то орал, кто-то размахивал руками. Нашелся бездельник, взобравшийся на стол ногами. Он, хохоча, пытался отплясывать какой-то вихляющийся танец.
Группа музыкантов надрывалась, наигрывая какую-то варварскую мелодию, но их никто не слушал.
Посреди зала кувыркалась на полу тройка карликов, дубася друг друга дубинками из ваты. Собаки грызлись из-за костей, которые им швыряли орущие гости.
Пока Яков шел по залу, он насчитал не менее дюжины мертвецки пьяных, похрапывающих на полу, под столом.
Король Иоанн сидел на возвышении в конце зала. Его глаза сошлись к переносице, на лице застыло надменное выражение. Корона съехала ему на глаза, и грозила вот-вот свалится. В правой руке король держал неизменный кубок с вином.
Справа от него сидела Изабелла, очередная пассия короля. Якову ее уже показали издали. Теперь Якову выпала возможность поближе полюбоваться на нее. Королева была сильно накрашена. Белое, как мел, лицо, огромный красный рот, скривившийся в капризной гримасе, веки начернены. Ее беременность еще не кидалась в глаза, хотя она уже носила просторный балахон.
Слева от короля сидел патриарх. Это был уже довольно пожилой человек, седой, но прямой, как палка, с аскетичным выражением лица. Он тоже держал в руке кубок. Судя по тому, как зыркнул на него патриарх, Яков понял, что тот совершенно трезв.
Яков стал перед королем на колени. Положил посох рядом. Снял с шеи крестик, поцеловал, и одел на место. Затем он истово перекрестился (как научил его епископ Клайффский), и принялся вполголоса бубнить «Te Deum» по латыни.
Эту молитву он, долго и упорно, учил перед тем, как пойти к королю. Якову пришлось механически, как попугаю, зубрить слова.
Его преосвященство, сетуя и качая головой, сказал ему тогда: «Ваша амнезия весьма странна и выборочна. Вы помните симптомы отравления мышьяком и географию, но не помните ни единого слова на латыни!»
Теперь Яков стоял на коленях перед королем, снова и снова повторяя «Te Deum». Ни король, ни Изабелла, не обращали на него ни малейшего внимания.
Однако краем глаза Яков уловил, что его появление не прошло незамеченным. И справа, и слева от короля, пирующие постепенно затихали. Они, с пьяным удивлением, уставились на наследника престола, обрядившегося в драные лохмотья. Карлы, кувыркнувшись еще разок, куда-то убежали. Оркестрик прекратил пиликать свою незамысловатую мелодию.
Наконец, тишина установилась такая, что можно было услышать, как на лугу перед дворцом мычат коровы.
Его величество, слегка пошатываясь, пытался сфокусировать глаза на лице Якова.
– Кхгм, – рыкнул король. – Что это за нищий? Кто пустил его сюда? Вышвырните его отсюда! Пусть идет просить милостыню в другое место!
Три или четыре человека выбрались из-за стола, и направились к Якову. Он слышал их шаги за спиной. Сейчас его действительно вышвырнут отсюда, и тогда все пропало.
– Это не нищий, ваше величество, – хихикнув, сладким голоском пропела Изабелла, – перед вами имеет честь стоять на коленях ваш племянник, его высочество герцог Яков Глостерский Плантагенет, наследник престола!
