– Прости, а на что ты рассчитывал, когда шел сюда сегодня? Думал, ради тебя три дня прибираться никто не будет? А у трупа выставят охрану в виде бдительного дворника, который метлой будет отгонять зевак и стервятников?
– Попытка, не пытка, – возразил Вадик с видом человека, которому никакие трудности не страшны. – Думал, что-нибудь придумаю.
– Ну и как, придумал?
– Ага. Трупом станешь ты.
– Что?!!!
– Трупом, говорю, станешь ты, что тут непонятного, – разозлился Вадик. – Сейчас сбегаю в магазин за кетчупом. Ты приляжешь на асфальт, я обмажу тебя кетчупом, будто ты в крови, и сфотографирую. Я раньше уже так делал.
– Но я отказываюсь падать на асфальт и притворяться трупом!
– Как это отказываешься? Ты не можешь отказаться, ты должен мне помочь.
– Это еще почему?
– Если хочешь, чтобы я перебрался на работу в вашу шарашку, тебе придется изобразить труп, иначе я останусь работать в своей шарашке. Решай быстрее, иначе найду другой труп. Я тут видел одного, в соседнем дворе пьет пиво на лавочке. Его даже кетчупом обмазывать не надо. Выглядит так, будто только тем и занимается, что с утра до ночи бросается головой вниз с седьмых этажей. Ты ему и в подметки не годишься, но дело есть дело. Короче, даю минуту на размышление, потом иду за другим трупом.
– Так нечестно! – в отчаянии взвыл я. – Это шантаж!
– Называй, как хочешь, а я свое слово сказал, – непоколебимо ответил Вадик и в знак решимости стоять до конца смачно сплюнул на асфальт.
– И я свое слово сказал, – сказал я и тоже сплюнул.
Должно быть, мы беседовали слишком громко, ибо на очередную просьбу Вадика рухнуть на асфальт и притвориться хладным трупом вместо меня откликнулась местная старушка. Она привидением выплыла на балкон второго этажа. С первого взгляда на нее стало ясно, что престарелая женщина относится к тому типу старушек, что денно и нощно дежурят у окон с биноклями в руках, полагая, что если отлучатся с поста хоть на миг, то обязательно пропустят самое важное событие в истории человеческой цивилизации. Я готов был поспорить, что старушка наблюдала за нами с Вадиком с первой секунды нашей увлекательной беседы, но до поры, до времени не выглядывала из укрытия.
Я указал Вадику на это обстоятельство, заметив, что мы своим недостойным поведением пугаем добропорядочных граждан, проживающих в данном доме. Он ответил, что ему плевать на добропорядочных граждан, даже если они проживают в данном доме, потому что он явился сюда не ради них. Я сказал, что невежливо плевать на добропорядочных граждан, особенно когда они, услышав его слова, реально могут плюнуть на нас с балкона. А он сказал, что ему плевать на то, что плевать на добропорядочных граждан невежливо. Словом, мы были далеки от взаимопонимания. Тут еще и старушка подлила масла в огонь, заявив, что она уже два дня не вызывала милицию, и так соскучилась по этому занятию, что не может не воспользоваться подвернувшимся случаем.
Вадик взвыл от досады, заскрежетал зубами, а затем решительно, мрачно и зычно проинформировал жителей шести окрестных кварталов о том, что он с места не сдвинется, пока я не стану трупом. От его слов старушка вздрогнула вместе с балконом. Я испугался, как бы она не сыграла роль моего дублера. По крайней мере, она конвульсивно дернулась и едва не перевалилась через парапет. Второй этаж, конечно, расположен невысоко, но кто знает этих старушек: может им, чтобы свернуть шею, вовсе и не надо прыгать с крыши, а достаточно рухнуть со второго этажа?
