Антон развел руками.
– Виноват. Что ж, раз ты уже почти совершеннолетняя, Лиза… Или, может, мне обращаться к тебе на «вы» и по имени-отчеству?
Лиза, не удержавшись, фыркнула и повела прелестным носиком.
– Ладно, обойдемся без церемоний. Так что, если я почти совершеннолетняя?
Муромцев сразу посерьезнел.
– Тогда ты должна понимать, что и Капри, и отец Насти совершили серьезное преступление, и они должны за него ответить, – он вскочил и взволнованно заходил по кабинету, размахивая руками. – Я приму меры!
Она снисходительно вздохнула.
– Антон Максимович, а вам сколько лет? Если не секрет, конечно.
Антон даже опешил.
– Мне? А это тут причем? Ну, тридцать шесть.
– Видите вы тоже взрослый и даже немножечко старый. О каком преступлении вы говорите? Преступление – это когда сажают в тюрьму. Кто посадит в тюрьму Капри с его деньгами?
– Дорогая моя, есть закон, и богатых людей тоже сажают в тюрьму! Откуда у тебя вообще такие представления о законности?
Лиза сказала тоном, каким говорят с малым дитятей:
– Богатых сажают в тюрьму те, у кого еще больше денег, чем у них. Везде и все зависит только от денег и связей. Есть деньги и связи – тебя и в шоу раскрутят без таланта, и в депутаты выберут, хоть какой ты ни есть преступник, и от прокуроров запросто откупишься. Что вы им сделаете, куда пойдете? Тем более, что Настя и сама не станет против своих родителей говорить. Она, даже если и захочет, то у нее просто язык не повернется – они ведь ее мать и отец. Разве вы забыли, сколько она всегда терпела? Я бы уже весь дом разнесла, если б меня так запирали.
Упав в кресло, Антон закрыл лицо руками.
– Родители, конечно, – с презрением бормотал он. – Родители! А я – скотина! Давно нужно было… Давно!
Немного удивленная его отчаянием она пожала плечами.
– Что вы, Антон Максимович, не нужно так переживать! Да я уже придумала, что делать, мы как раз хотим попробовать… Рассказать?
В сердцах оторвав от лица руки, Антон гневно закричал:
– Придумала она! И откуда только у вас всех такие представления о жизни – «деньги все купят»! Мы учились в школе – нам такое и подумать было бы стыдно! Молодежь!
Лиза обиделась:
– Да ладно вам! Нам на истории все это рассказывали. Вы в советскую школу ходили, вот вам и внушали – деньги не нужны, секса нет, да здравствует КПСС! Можно подумать, что вы денег не хотели и сексом не занимались. А мы – нормальные, мы с самого начала все видим и говорим, как есть. И не надо на меня кричать, я-то чем виновата?
– Да, Лиза, да, извини, – опомнившись, он взял себя в руки, виновато усмехнулся и потер лоб. – Я не должен был на тебя кричать, не обижайся. Ты права – вокруг одно дерьмо. Ну и что ты придумала, расскажи мне.
Лиза была отходчива – она тут же простила собеседнику грубость и немедленно принялась излагать свой план.
– Мы с Леркой приложим все усилия, не волнуйтесь, – закончила она, – а если не выгорит, то у меня есть еще план, но я Насте пока не говорю. Надо сделать так, чтобы ее опять начали отпускать ко мне – я уж приложу все усилия. И тогда, – на лице ее появилась заговорщическая ухмылка, – они с Лешкой смогут встречаться. А потом, может быть, мы устроим ей побег. Ловко, да?
Антон посмотрел на весело болтавшую девочку, и у него внезапно сжалось сердце от недоброго предчувствия.
– Нет, Лиза, – возразил он с неожиданной тревогой в голосе, – если с вашим планом обольщения ничего не выйдет, то обещай мне, что на этом вы пока и остановитесь. Дальше я буду действовать сам, а ты лучше не вмешивайся.
