Антонио Скуратти задумчиво смотрел на юношу, и чувствовалось, что он колеблется.
– Заплатите?
– Конечно! – Миша оживился. – У меня еще остались деньги, и еще разное есть – компромат всякий, кассеты. Да что угодно! Только помогите, умоляю!
Он соскользнул со стула и упал на колени, но рука его, прикованная к трубе, нелепо задралась вверх. Антонио, достав из кармана ключ, отомкнул замок и махнул рукой.
– Да встаньте вы, ради бога! Я не могу скрыть эту информацию – результаты получены, они в моем рабочем компьютере и в любом случае станут известны. Но… если у вас действительно есть деньги, то… два-три дня форы я вам дать могу.
Потирая руку, Миша вскочил, зацепив ногой парашу, глаза его лихорадочно блестели.
– Поехали, сами увидите!
– Куда? – Скуратти даже отступил немного. – Сейчас уже ночь, в каком банке вы теперь держите деньги?
– Банк? На кой черт мне банк – деньги в квартире тети, там, где я живу. Поехали.
Возле подъезда их ожидали те же жигули, что привезли Мишу сюда. Водитель молчал и был, казалось, ко всему безразличен. Скуратти сел рядом с Мишей, и за время пути никто в машине не произнес ни единого слова. Когда они, наконец, добрались до дома Трухиных, было пять часов утра. За десять минут до этого Дима, который провел ночь с Лизой, не без сожаления выскользнул из-под одеяла и, поцеловав любимую, торопливо натянул одежду – ему неловко было перед Таисией Сергеевной, и он хотел уехать прежде, чем она поднимется готовить завтрак. Его машина отъехала от подъезда за минуту до того, как подкатили жигули. Миша поднялся в квартиру через черный ход и тихо, чтобы не разбудить никого из домочадцев, прокрался к своей комнате. Он уже открывал дверь, когда за его спиной тихо ахнула Лиза, проводившая Диму и возвращавшаяся к себе:
– Мишка! Где ты был? Мы думали…
– Тс-с! – он приложил палец к губам, оглянувшись, втолкнул Лизу в свою комнату, протиснулся следом и плотно прикрыл за собой дверь. – Тихо, а то мама услышит.
– А мы тебя искали, вчера вечером даже в милицию заявление написали.
Миша даже крякнул от досады:
– Эк вас угораздило! Черт! Ладно, ты меня не видела.
– Но тетя Тая с утра плачет – прибежала девчонка с четвертого этажа, сказала, что тебя увезли.
– Зараза, а? Лезет, куда не надо! Короче, матери скажешь, что я был, но мне нужно на время слинять, и пусть она никому ни сном, ни духом. И ты тоже.
– Опять долги, да?
– Что? Ах, да, типа того. Короче, кто бы ни спрашивал, ясно? И скажи матери, чтобы никуда больше не бегала. Если меня найдут, то мне капец, – он выразительно провел рукой по горлу.
– Но ведь мы уже заявление в милицию… Взять обратно?
Миша почесал затылок, подумал и махнул рукой.
– Ладно, хрен с ним – пусть лежит, даже лучше. Искать они все равно ни черта не будут, а для вас отговорка – пропал, и ничего не знаем. Так никому, ясно?
– Более или менее. А ты куда сейчас?
– Сейчас кое-что захвачу из белья и вниз – меня ждут. А ты иди и ложись спать. Ты меня не видела.
Чмокнув сестру в кончик носа, он вытолкал ее из своей комнаты и запер за ней дверь. Минут через пятнадцать он уже вновь сидел в машине рядом со Скуратти. Они были одни – водитель вышел прогуляться и исчез в темноте. Миша выложил несколько пачек долларов, три видео кассеты и, оглянувшись вокруг, прошептал:
– Вот – пятьдесят тысяч и компромат.
– Пятьдесят тысяч? – произнес Антонио Скуратти, делая ударение на каждом слове. – Вы украли с чужих счетов в общей сложности почти семьсот тысяч.
