Он не сообщил ей с утра о ночном звонке Виктории, чтобы не выбить из колеи перед докладом. В другое время Лилиану бы до крайности заинтриговали его слова, но теперь она была столь перевозбуждена, что никак не отреагировала – лишь равнодушно махнула рукой и бросилась в кресло.
– Ты прав, дядя Андрей, нужно закусить. Позвони, попроси чего-нибудь принести в номер.
– Я считаю, что по оригинальности замысла и по грамотности исполнения наш проект стоит намного выше, чем у этих парней из Торонто, – горячился Ючкин, – а уж если говорить о сенегальцах, то просто смешно! Так почему же такая необъективность, почему им две первых премии? Еще не объявлены результаты, а они уже чуть ли не поздравления принимают!
– Ты что, ребенок? Не соображаешь? Спустись с небес! – сердито стукнув по столу, прикрикнула на него Лиля, но, увидев обиженно поджатые губы своего сибирского партнера, тут же взяла себя в руки. – Извини, Игнатий, я сегодня переволновалась, совсем собой не владею. Так вот, относительно первых двух премий Капри решил априори, и не стоит эту тему раскручивать. Но сегодня мы были на высоте, поэтому у нас есть возможность склонить кое-кого из жюри в нашу пользу. Будем надеяться на третью премию – это тоже неплохо.
– Не стоит говорить лишнего, господа, – поспешно заметил Воскобейников, – электронный защитник – это хорошо, но в этом отеле могут быть также живые глаза и уши.
В кабинет, постучав, вошел его секретарь Белецкий и торопливо доложил:
– Андрей Пантелеймонович, приехал Гордеев.
– Да-да, пусть поскорее заходит.
Лицо вошедшего Феликса было непроницаемым. Подождав, пока за Белецким закроется дверь, он опустился в тяжело скрипнувшее кресло и, не говоря ни слова, положил на стол три экземпляра последнего выпуска вечерней газеты. К ним немедленно потянулись три пары рук, и Андрей Пантелеймонович оцепенел, увидев фотографии на первой странице – Настя возле отеля прощается за руку с неизвестным пареньком, Настя сидит с ним на веранде, Настя вылезает из машины, а все тот же паренек придерживает перед ней дверцу.
– Что… что это значит? – язык плохо ему повиновался.
Ючкин уронил газету на стол и с испугом посмотрел на Гордеева, Лилиана швырнула свой экземпляр на пол, и лицо ее пошло красными пятнами.
– Эта дрянь… что она опять натворила? – сдавленным голосом спросила она.
Феликс слегка наклонился вперед и запыхтел сильнее обычного.
– Я вам скажу, – каждое его слово сопровождалось посвистыванием, – это значит, что наша девочка затянула нас в крупную дыру, которую мы даже со всеми нашими связями не сможем заткнуть. Ах, да, вы же не читаете по-французски. Но имя вы ведь можете разобрать и прочитать? Да-да, этот паренек – Дональд Капри, сын нашего предполагаемого спонсора Бертрама. Газета пишет, что сын миллиардера выказывает знаки внимания дочери одного из участников конкурса. В связи с этим репортер гадает, насколько данное обстоятельство может повлиять на объективность жюри.
Воскобейников отбросил газету в сторону.
– Я не понимаю, как вы до сих пор могли этого не знать, – гневно произнес он, – почему мне никто ни о чем не сообщил? Как вообще Настя могла встречаться с этим мальчишкой, если она целые дни сидит в номере и решает задачи? Вы уверены, что это не монтаж и не провокация?
– Увы, – тяжело вздохнул Феликс, – мы проверили. К сожалению, мы не считали нужным здесь, в Швейцарии, устанавливать за ней наблюдение, а у старика Капри, видно, хорошая внутренняя полиция. К тому же, он владеет ситуацией – ему, как я думаю, давно все было известно, но газетам разрешили опубликовать материал только сейчас, после презентации нашего проекта. Старик ярый русофоб и с удовольствием продемонстрирует объективность – не в нашу пользу, разумеется. Хотя еще час назад третья премия уже фактически была нашей. Я как раз сейчас получил об этом последнюю конфиденциальную информацию.
