Настя не поднялась навстречу Дональду – она сидела, исподлобья глядя на смущенно стоявшего перед ней юношу. Бертрам Капри отошел к окну и издали наблюдал за молодыми людьми.
– Настья, – с болью в голосе спросил Дональд, – ты сердишься?
– Я думала, мы друзья, Донни! Нам было так хорошо дружить, ты столько мне рассказывал, ты научил меня слушать Брамса и Вивальди. Я считала тебя таким умным – ты читаешь о линейных операторах, а ведь это проходят только в университете! Так неужели ты не видишь, что этот брак – нелепость? Я не хочу выходить за тебя замуж, я хочу вернуться домой в Москву!
Лицо Дональда выразило сильное смущение.
– Я не смогу без тебя жить, Настья, я просто умру! – печально ответил он. – Мы поженимся, а дальше пусть будет, как ты хочешь. Мы уедем в Москву – мне все равно, где жить. Я хочу только всегда быть рядом с тобой. Помнишь ту детскую сказку про льва и собачку, которую ты мне один раз рассказала? Ее написал ваш Толстой. Я как тот лев – мне никто не нужен, кроме тебя.
– Извини Донни, – возразила она, невольно тронутая его словами, но не желая поддаваться чувству жалости, – но ведь я не собачка, а брак – это не только быть рядом. Брак – это семья, секс, а я еще только учусь в школе и совсем этого не хочу.
Дональд немедленно согласился:
– Хорошо, я куплю большой дом в Москве, и мы будем жить на разных этажах. Мы не будем заниматься сексом, пока ты этого сама не захочешь.
– Да что ж это такое, а если я не хочу? – разозлилась она. – Я не хочу за тебя замуж, я скандал устрою!
Бертрам Капри оторвался от окна и сказал:
– Донни, сынок, хочу тебя предупредить, что в Москве мне будет труднее контролировать все шаги твоей молодой жены. Если она захочет затеять скандал по поводу вашего брака, то мне придется покупать многих, чтобы ее утихомирить. Впрочем, как хочешь, но я бы тебе посоветовал держать ее здесь – ее отец, кстати, советует то же самое.
Дональд взглянул на побледневшую Настю.
– Настья, если я выполню твое желание и отвезу тебя в Москву, ты обещаешь не поднимать скандала? Даешь слово?
– А что мне остается? – она угрюмо пожала плечами. – Даю слово. Но только я в этом твоем доме все стулья переломаю!
– Мне достаточно ее слова, – сказал Дональд отцу и вновь повернулся к Насте. – Мебель можешь ломать, сколько угодно. Я буду счастлив покупать тебе каждый день хоть сотню стульев.
Настя возмущенно пожала плечами.
– Вы еще с меня же потребовали слова! После того, как поступили со мной!
Бертрам Капри усмехнулся.
– Ты сама сказала, что тебе ничего больше не остается. Впрочем, твои родители и родственники вряд ли позволят тебе его нарушить – миллиард будет выплачиваться им постепенно, и в любой момент можно будет прервать поступления, заявив, что средства используются не по назначению. Раз Дональд решил заняться делами, то думаю, что он и будет все это контролировать.
– Я, папа?
– Естественно, я дам тебе помощника, но ты лично будешь присутствовать на всех их собраниях акционеров и в любой момент сможешь потребовать у них полный отчет. Не волнуйся, там всегда будет к чему придраться – русские не могут не воровать.
– Хорошо, папа, – кивнул Дональд, – я займусь делами. Да, я решил – я не буду поступать в Оксфорд, я этот год посвящу изучению русского языка и поступлю в московский университет.
Старый Капри поморщился.
– Разве в России можно получить нормальное образование, сынок?
