Маргарита подняла глаза и пристально посмотрела в непроницаемые черные стекла.
– Я хочу знать, с какой целью проводится эта работа и каковы в будущем будут ваши требования к этим людям.
Шеф ответил не сразу. Во время затянувшегося молчания черные очки пристально разглядывали Маргариту, и, наконец, он холодно произнес:
– Странно, мадам, до сих пор вы никогда не задавали подобных вопросов. Вы просто работали, как того требует ваш контракт.
Одно плечо ее судорожно дернулось.
– Я устала, сэр, хотя работа всегда была смыслом моей жизни. Но теперь я спросила вас: для чего? А вы мне не отвечаете. Сегодня на моих глазах самолет внезапно потерял управление и врезался в горную вершину. Мне сообщили, что за штурвалом находился пилот Эдди О’Коннор. Эдди О’Коннора – я оперировала совсем недавно, в конце сентября. Это совпадение имен или….
– Не понимаю, мадам, – тон шефа стал резким, – два года назад вы с Костенко спокойно демонстрировали нам ваших пациентов, которые, подойдя к краю пропасти, продолжали двигаться вперед – в бездну. С чем связана ваша нынешняя чрезмерная чувствительность?
– Я плохо себя чувствую. Мне хотелось бы, по крайней мере, год провести с сестрой, забыв о работе. Думаю, что Агапов и Ривкович справятся без меня, а через год я опять смогу работать.
Ее собеседник какое-то время молчал, потом спокойно ответил:
– Вы сами понимаете, что это ребячество, мадам. Специалист вашего уровня не может не работать целый год, вы утратите профессиональные навыки.
У нее невольно вырвалось:
– Еще лучше, значит, больше я не буду работать.
Лицо шефа мгновенно окаменело.
– Вы очень умны и рассудительны, мадам, и я это высоко ценю. Вы можете в любой момент повидать вашу сестру, если захотите. Вы можете проконсультироваться с любым из светил мировой медицины, если плохо себя чувствуете. Однако прервать наше сотрудничество невозможно, и вы это знаете. Мне жаль, что приходится это вам напоминать.
Маргарита устало откинулась назад и прикрыла глаза чуть припухшими веками.
– Звучит, как угроза, – процедила она сквозь зубы. – Да, я это знаю. Я знаю, что если откажусь работать, то меня вряд ли выпустят отсюда живой. Но, главное, в ваших руках такой козырь, как моя сестра и ее сын.
– Тогда я не понимаю, в чем дело, мадам, – уже мягче сказал он, поднявшись, прошелся по кабинету и остановился прямо перед ней. – В последний раз я видел вас в моем кабинете полгода назад. Вы были настроены весьма оптимистично, и даже речи не шло о прекращении нашего сотрудничества. Я всегда относился к вам с глубочайшим уважением, Маргарита, мне казалось, что мы – единомышленники. Что произошло?
– Всему когда-то наступает предел, – сдавленно прошептала она, поднеся руку к горлу.
Какое-то время он изучающе разглядывал ее, потом кивнул.
– Вы действительно устали. Однако пути назад у вас уже нет, не стоит омрачать свою жизнь излишними сомнениями и рассуждениями. Сейчас мне нужно, чтобы вы работали, и вы будете работать. Идите.
Маргарита поднялась и молча вышла. Она понимала, что сорвалась и вела себя глупейшим образом – ясней ясного, что они никогда не выпустят ее из своих лап. Выхода нет – речь идет о жизни Карины, Жоржика, Антона и… ее собственного будущего ребенка.
У входа ждала машина, доставившая ее в отель. Дойдя до кровати, Рита упала лицом вниз и сразу почувствовала, что проваливается в черную яму. С губ рвалось имя Антона, но она усилием воли заставила себя очнуться и замолчать – здесь, где за каждым ее шагом велось наблюдение, это имя опасно было произнести даже шепотом. Пока никто не подозревает об их связи, и нельзя давать им в руки еще один козырь. Резко зазвонил телефон, и рука ее нащупала трубку.
