– Почему заблудились, нет, можно было пойти прямее, но ты не сумеешь там пройти, и так идешь как бабка столетняя, все тебе мешает.
– Сам ты дед столетний, хотя я и не спорю. Сейчас я на все двести себя чувствую. Интересно, который час?
Эгон задрал голову кверху, повертел ею и ответил:
– Четверть после полудня, хотя наверно больше.
– Это сколько, значит? – переспросила я, не разобрав сразу такой ответ.
– Чудная ты, интересно, когда ты такой чудной стала, до того, как увидела клыкастых и от страха очумела?? Хотя, наверное, раньше, чтобы ты тогда голой по лесу бегала, – сказал он.
– Это вы чудные, совсем крышу снесло с вашим кино, перерыв-то в кино тоже бывает, а вы все играете и играете.
Он остановился резко, повернулся ко мне лицом и спросил:
– А как ты там возле двора Сальза сумела так закрытым ртом издавать столько голосов? Что даже Гор убежал?
– Эгон, ты сейчас про что у меня спрашиваешь? Что-то я не пойму. Что за двор Сальза?
– Ну там, недалеко от озера милорда. Это и есть двор Сальза.
– А-а-а-а, вон оно у вас как, все под названием. Тогда кто такой Гор?
– Гор у нас там управляющий.
– А это не тот, который с лицом вышибалы, типа хотел мне уши надрать? И самого куда-то как муху снесло?..
– Ты не ответила, как ты сумела так сделать? Или ты ведьма?
– Ага, ведьма, была бы я ведьмой, я бы вас всех в тот момент в лягушек превратила, нее, не в лягушек, слишком много лягушек под ногами, брр, тоже не очень хорошо. О, в бабочек и сачком по попе всем бы надавала.
– Чего бы ты сделала?
– Да так, это я уже фантазирую.
– Чего делаешь?
– Отвали, Эгон, со своим чего да как. И не прикидывайся, что ты не понял, что это музыка была с мобильного телефона.
Он посмотрел мне пристально в глаза. И сказал:
– Покажи еще раз, как ты там сделала?
Я сунула руку в карман юбки, мобильник, про который я совсем забыла, был все же в кармане. Достала и протянула его Эгону, он отступил дальше.
– Вот, на, сам смотри, чего отходишь, он же не стреляет.
– Нее, я лучше от греха подальше встану, а то потом замаливать устану твое злодейство.
– Да иди ты, сам злодей.
И начала нажимать на кнопки телефона. Нашла музыку и, бросив взгляд на Эгона, я обалдела от его вида.
У него глаза лезли на лоб. Он крестился, губы шептали, наверное, молитву, я не понимала слов. Из телефона раздалось:
– Du hast, (У тебя есть) Du hast mich, (У тебя есть я) Du hast mich gefragt (Ты меня спросила)…
Пела немецкая группа Раммштайн.
Эгон в ужасе стал молиться еще сильнее, упав на колени. Я выключила телефон, мне почему-то было смешно от его реакции. Играл он этот «ужас» просто великолепно, не зря ведь его взяли в артисты, в своем юном возрасте он все же умел воспроизвести реальный страх в лице, причем ни один мускул не выдавал, что он тоже хочет смеяться, как стояла и смеялась я…
Прошло минут десять, а он все чего-то шептал себе под нос.
– Эгон, ну хватит прикидываться, я уже поверила, что ты никогда не видел и не слышал, как работает мобильник.
Подняв голову, пацан посмотрел на меня перепуганным взором и стал тоже крестить мою сторону.
– Обалдеть, сумел удивить, пошли дальше, пока я не разревелась от твоих бешеных глазок.
Он встал с коленок, поднял с земли маленький камень и кинул его в меня. От такого действия я взбесилась и давай тоже брать камни с земли и кидать в него, крича:
– Зараза такой, ты что, думаешь, мне не больно? Думаешь, я не умею кидаться камнями? Гаденыш маленький, сам попросил и опупел. Первобытный идиот!
