Он усмехнулся.
— Слушай, если тебе действительно не с кем ее оставить, я могу помочь. И не бойся — я насильник, а не педофил, — на этих словах усмешка осталась только на его губах.
10. Глава 9
Олеся сомневалась до последнего. Вариант оставить дочь с незнакомцем, так неожиданно ворвавшимся в их жизнь, видимо, никак не укладывался в ее голове. Крест и не удивлялся — сам бы с подозрением отнесся к такому предложению, коснись он его дочери или сестры, например. Потому и молчал выжидающе. Понадобится — скажет, а пока ему не хотелось уходить. Настя своим присутствием и непосредственным поведением снова и снова возвращала его в прошлое, не омраченное преступной историей.
Однако маме Насти его персона явно была не по нраву. Хотя, возможно, отчасти ее нервозность и напряжение объяснялись все той же невозможностью пристроить ребенка на ночь. Во время обеда Олеся сидела молча, почти не притронувшись к еде.
— Мама, я поела! — радостно известила Настя, вылезая из-за стола.
— Молодец, — тихо отозвалась та, переведя на дочь растерянный взгляд. Несколько секунд она словно пыталась вернуться из паутины мыслей, унесших ее далеко от кухни, потом наконец спросила: — Сегодня много уроков задали?
— Мамочка, можно я сначала с собачкой поиграю? — девочка умоляюще сложила руки.
— Хорошо, поиграй…
Вяло улыбнувшись, Олеся потянулась к мобильному, застрочила кому-то сообщения, искоса кидая настороженные взгляды на Креста, как будто боялась, что он подсмотрит, прочтет написанное.
В отсутствие Насти говорить им было не о чем, поэтому, понаблюдав некоторое время за хозяйкой, Крест поднялся и, собрав пустые тарелки со стола, отнес их в раковину. Таюрских никак не отреагировала на то, что он хозяйничает на ее кухне. Погруженная в свои проблемы, она словно перестала замечать его присутствие. Прочитав входящее сообщение, она непроизвольно хмурилась, покусывала губы и снова начинала что-то усердно строчить.
В это время в дверях появилась радостная Настя со щенком на руках и потянула Креста в свою комнату наверх. Еще раз взглянув на мрачную хозяйку, поглощенную перепиской, он проследовал за девочкой.
Настя так и светилась от счастья, что не могло не радовать. Крест расслабился, наблюдая за игрой девочки с собакой, ощутил себя в почти семейной обстановке. Вместе они придумали щенку имя. Так как он был белый и пушистый, словно воздушный, было решено назвать его Зефир.
Примерно час спустя на лестнице послышались торопливые шаги. Олеся тревожно посмотрела на дочь, потом перевела взгляд на Креста и, видимо, убедившись в том, что все это время они мирно играли, немного успокоилась. Ее взгляд расслабился.
— Настя, пора уроки делать, — устало проговорила Таюрских, расстегнув молнию на ранце дочери. Достав из него стопку учебников и тетрадей, она сложила на письменный стол. — Давай-давай, садись.
Девочка вздохнула и поднялась с ковра.
— Женя, ты же не уйдешь? — она взглянула на него с надеждой и пообещала: — Я быстро уроки сделаю!
— Не уйду, — в свою очередь дал обещание он и, тоже поднявшись, подозвал собаку. — Мы с Зефиром пока во дворе погуляем.
С уроками Настя расправилась, действительно, скоро, и они вновь оказались в кухне, которая служила одновременно гостиной. Дело шло к вечеру, и нервозность Олеси все возрастала, ощущалась уже почти физически. Даже занимаясь готовкой, она ни на секунду не расставалась с телефоном, причем, как заметил Крест, когда экран начинал светиться, и на нем белела телефонная трубка, она намеренно игнорировала входящий звонок. Видимо, предпочитала письменное общение живому, пусть и на расстоянии.
