Все, что осталось за дверью - страница 5

"Нужно доводить начатое до конца, даже если это уже не доставляет удовольствие," — регулярно повторял он, желая воспитать в наших детях собственную целеустремленность.

“Это футбол четырехлеток,” — ответила тогда ему я, но спорить не стала. У Льва были такие возможности, которых не было у его отца в детстве, и Глеб словно пытался схватиться за все из них.

— Давайте вы накроете на стол, а я разбужу папу, — предложила я, когда испекся последний блинчик. Конечно, сервировка Оливии и Льва отличалась жутким хаосом, но этот процесс явно доставлял им удовольствие, так что я готова была пожертвовать аккуратностью нашего завтрака.

Глеб уже проснулся, из коридора слышалось, как шумит душ. Я постучала в дверь и заглянула в ванную, чтобы сказать, как сильно дети ждут его фирменных шоколадных блинов. Стеклянная перегородка душа запотела, но сквозь пар мне все равно удалось увидеть, как он одной рукой опирается на стену, а другой быстро водит по своему члену.

Я закрыла глаза, будто так сцена в ванной переставала быть реальной. Между мной и своей рукой он выбирал руку. Я опустила взгляд на свои старенькие выцветшие леггинсы, в которых раньше занималась йогой, и толстовку, достаточно большую для того, чтобы прикрывать мою задницу. Неудивительно, что ему приходилось дрочить…

Я дождалась, пока он кончит, и услышала легкий хрип. Теперь он оперся о стенку душа двумя руками и подставил голову под струи воды, все также не замечая меня. Я снова постучала по двери, чтобы он наконец-то услышал, что я здесь, и пробубнила что-то про блинчики.

— Я скоро выйду, — отозвался он, даже не повернув головы. Если он был смущен или волновался, думая, застала ли я его за мастурбацией, то никак этого не показал. Через десять минут он пришел на кухню в светлых джинсах и свободной льняной рубашке с длинным рукавом.

Его домашний наряд был таким же старым, как мой, но все равно выглядел словно со страниц журнала о мужской расслабленной моде.

— Папа! — радостно взвизгнула Оливия и бросилась к Глебу, а он подхватил ее на руки. — Ты сделаешь нам шоколадные блинчики?

— Я попытаюсь, — улыбнулся он, щекоча ее живот. Его часто не было дома, но если он был тут, то полностью. По крайней мере, для детей — еще одна вещь, за которую мне стоило быть благодарной.

— Лев, ты тоже хочешь шоколадные блинчики? — обратился Глеб к сыну, слегка потрепав его по голове.

— Я не хочу играть в футбол, — хмуро отозвался Лев, сохраняя всю присущую ему серьезность. Глеб взглянул на меня, словно желая отчитать за мою снисходительность или узнать, вела ли я уже разговор про футбол с сыном. Так ничего и не решив, он снова переключил внимание на ребенка:

— Осталась ведь всего пара занятий. Мы ведь уже договорились, помнишь? Потом ты можешь выбрать любое другое увлечение, — строго ответил Глеб, но тут же смягчился и добавил, — Кто знает, может, сегодня ты забьешь гол.

Лев нахмурился еще сильнее, но больше ничего не сказал. Глеб закончил с приготовлением завтрака, добавив шоколадных топпингов больше, чем было блинчиков, и мы вчетвером сели за стол.

— Оливия, чему ты научилась на этой неделе в школе? — спросил он, когда дети успели утолить первый голод.

— Я теперь умею считать до пятидесяти! — выкрикнула Оливия так быстро, будто ждала этого вопроса, и, размахивая вилкой, поспешила продемонстрировать свое новое умение, пропустив некоторые из чисел, а некоторые назвав не по порядку. Кажется, она не так давно пошла в первый класс, еще почти ничего не зная, но уже все схватывала на лету, учась считать и писать.