– Спасибо, вообще я не люблю, когда меня слушают.
– Мне будет очень приятно, если ты почитаешь мне первой, – настаивал Блэйм.
Она зачитала отрывок из книги «Моби Дик».
Блэйм завидовал девушке, ведь у нее была не та форма дислексии, что у него. Болезнь девушки была излечимой, и со временем ей удастся научиться разбирать слова практически без ошибок. С каждым предложением у нее получалось все лучше и быстрее читать. Когда очередь дошла до Блэйма, они остановились на главе «Ковровый саквояж».
Уже на втором предложении он взмолился о помощи, и она присоединилась к нему, чтобы разбирать непонятные слова вместе. Девушка каждый раз удивлялась, как он раз за разом читал неправильно только что прочитанное слово.
– Только по памяти я могу произнести правильно с первого раза. А когда читаю, то вижу все наоборот, – улыбаясь, ответил Блэйм.
– Вот это да!
– Знаю, с первого взгляда кажется, что я притворяюсь, но это действительно так.
– Что же ты тогда делаешь здесь? – изумилась девушка. – Почему ты не в медицинских центрах… как их…
– Неврологических? – помог он ей с ответом.
– Да, я думала, над такими людьми ставят эксперименты, как над подопытными мышками, ну, знаешь, чтобы изучить болезнь еще глубже и помочь другим.
– И там я уже был…
Он с облегчением выдохнул, когда сеанс закончился и все начали расходиться. Девушка попросила у него номер телефона и сказала, что он может звонить ей, чтобы иногда, если ему станет совсем невмоготу, она могла читать ему книги. Блэйм не стал возражать и говорить об аудиокнигах, которых у него было предостаточно, не хотел обидеть ее.
После того, как он провел эти два часа в компании людей с той же проблемой, что и у него, Блэйму стало действительно легче. Ему захотелось расцеловать их всех, стоя на смотровой площадке Эмпайр-стейт-билдинг.
«Каждый из них был моей частичкой, и каждый дополнял меня. Дополнял этот безымянный остров, затерянный посреди бескрайнего океана имени самого себя».
Меня скрутило и выбросило к берегам безжизненного острова, словно труп белого кита, чтобы там я разлагался и становился его частью.
Казалось, что это какое-то неистовое начало моего конца, когда я, омываемый бурлящей морской пеной, валялся там, и камни царапали мою кожу.
Я стал одиноким трупом в безжизненной колыбели – теперь это мой новый дом.
Из-под полуоткрытых темных глаз, испугавшись, как ребенок, я наблюдал за тем, как свет умирал, я хотел смотреть на его рассеивание вечно.
– Остановись! – прокричал я. – Теперь я знаю, что мы для тебя!
Не слушая меня, что-то подползало ближе и сворачивалось в спирали вокруг безжизненной туши. Насмехаясь надо мной танцем жизни и вечностью юности.
Смеялось мне в лицо и поглощало живительную воду, испивая ее из своих тонких прозрачных рук.
Бестелесное создание, остановись!
Ты сведешь меня с ума.
Что же ты такое?
Прошу, застынь, хотя бы на мгновение!
Остановись!
Хочу смотреть на тебя и становится трупным ядом, отравляя твою обитель
– Ты бы мог одеться и поприличнее, – укоризненно заметила мать, когда после недельной разлуки увидела Блэйма возле Центральной больницы Манхеттена.
Она была в строгом костюме черного цвета, густые каштановые волосы забраны в пучок на затылке, в руках женщина держала черную сумку и мобильный телефон.
– Это твой лимузин стоит там?
– Почему сразу мой?
– Ну, это ведь тебя на нем сюда привезли.
