Московское государство разрешило селиться в пограничье беженцам с Правобережья Украины и называло их черкасами. Об украинцах и речи никто еще не вел, жители нынешней Украины называли себя русскими людьми, а москвичи именовались московитами. Потом поляки назвали окраину своего государства Украиной – если у Польши есть своя Украина, то негоже и московитам отставать от них, не иметь собственной Украины. Назвали места заселения беженцами-черкасами Слободской Украиной. Так что слово Украина – результат совместного ляшско-московитского производства. Вообще, в Московском государстве существовали и рязанские украйны, и новгородские и т. п. Переселение жителей Поднепровья, с обоих берегов Днепра, на жизнь в слободах, без повинностей, налогов и поборов, началось еще в XVI веке, а массовый характер приняло в годы антипольского восстания во главе с Богданом Хмельницким.
Однажды в ЦДЛ я схулиганил. Обсуждались книги молодых авторов, в том числе и мой «Сто пятый километр». Вышел к трибуне и представился участникам конференции: «Я родился в той части Украины, которая никогда не присоединялась к России, – здесь нарочито сделал паузу, чтобы было время подумать, мол, вот какой бандеровец выискался или нечто подобное, – но которая всегда входила в состав Российского государства». Дошутковался, как бы сказали слобожане, – в 1991 году «мою» часть отсоединили от России.
Переселенцам приходилось не только распахивать богатейшие степные, ковыльные просторы, но и становиться воинами – крымский хан то и дело безобразничал на Изюмском шляхе. Казачий образ жизни сформировал особый психологический тип женщины-слобожанки. Властная, распорядительная, домовитая и всё умеющая – такой ее сделала судьба жены казака, который чуть что – схватил пику-саблю, прыгнул на коня и умчался воевать. Вернется он или нет, да и какой вернется, а детей надо поднимать, хозяйство содержать. Надейся, казачка, только на себя…
Пока я не понимал этого, то, проезжая многие десятки раз от Изюма до Москвы и обратно, глядел в вагонное окно и задавался вопросом: «Ну почему в Курской области развалюхи-деревни, а в Белгородской – чистенькие домики, аккуратные палисадники, вылизанные поля. Ведь и там, и там чернозем?» Пока не осознал: в Курской области существовало крепостное право, там надеялись на барина, а Белгородчина – казачий край, тут надеялись только на себя. Вот так аукивается история через века.
История любого края представляет собой слоеный пирог. История Слобожанщины в этом смысле – пышный торт, составленный из множества слоев. Первые люди в этих краях появились еще в межледниковый период 30–35 тысяч лет тому назад. Одну культуру сменяла другая, пока в VII–III вв. до нашей эры пространство не заняли легендарные скифы – их загадочные погребальные курганы рассеяны по всей Слобожанщине.
Веками край являлся местом миграций всевозможных народов, преимущественно тюркских. Вначале гунны, затем Аварский каганат, потом Хазарский каганат, послуживший причиной появления здесь ираноязычных племен. На рубеже эр начинают проявлять себя праславяне, опять одну культуру сменяет другая, но теперь славянские, пока к VII веку не стали создаваться крупные племенные союзы славян, в том числе северянский, господствовавший на территории будущей Слобожанщины. Они создали Древнерусское государство с Киевом в качестве столицы. Киевский князь Святослав, разгромив «неразумных хазар», утвердил господство славянского племени на этих землях. Но хазар сменили кипчаки, татаро-монголы, печенеги, половцы – каких только племен не видела будущая Слобожанщина!
