Поэтому Мэлэу попросила оставить ей анализатор, с помощью которого она могла бы разговаривать с тем же Брэмхеном. Тот поднял свои руки, согласился.
− Только сначала его осмотрит мой специалист.
− Да, конечно.
Мэлэу переключила анализатор только на перевод и протянула его Брэмхену.
Она видела, как он недоверчиво взял анализатор в руки, покрутил его одними руками, в то время как другие нажимали все видимые кнопки. Понятно было, что он совершенно не разбирался в технике. И, конечно, не мог знать, что кнопки – запасные, что Мэлэу может общаться с анализатором мысленно, что анализатор – это не только переводчик, а очень многофункциональное устройство. Между тем он поднял одну из своих рук, щёлкнул пальцами, и тут же в зал зашло несколько человек.
Мэлэу лишь отмечала про себя, что все его действия были проявлениями властности. Ей не было страшно, это чувство могло возникнуть только в подсознании, чтобы человек сразу же искал выход из затруднительного положения. Пока она не чувствовала, что положение затруднительное. Ей было интересно наблюдать то, что когда-то она изучала по истории Земли.
Один из вошедших взял в руки анализатор и вышел вместе с ним. Мэлэу стояла спокойно в то время, как Брэмхен смотрел на неё «во все глаза», видимо, ожидая всплеск эмоций, возмущения.
Остальные стояли и чего-то ждали. Скоро вернулся тот, кто забрал анализатор, молча отдал его Брэмхену, кивнув головой.
Брэмхен что-то заговорил и анализатор тут же перевёл:
− Можешь забирать свой прибор, но всё остальное ты должна отдать.
− Хорошо. Только я оставлю себе еду и воду.
− Лекарства ты называешь едой, – заулыбался Брэмхен, и все вокруг тоже расплылись в улыбках.
«Надо же, – подумала Мэлэу, – они улыбаются также, как и мы».
− Мой желудок должен приспособиться к вашей еде. У космонавтов своё питание. Я не смогу сразу перейти на вашу пищу.
− А если бы ты выпала из своего гнёздышка без своих лекарств, что бы ты тогда ела?
− Я бы потихоньку входила в ваш рацион.
− Ну вот и входи, – засмеялся Брэмхен.
Он опять подал знак рукой, к Мэлэу подошло несколько человек, и она поняла, что должна идти с ними.
Они отвели её в какую-то комнату без окон, находящуюся на несколько уровней ниже того зала, где проходил обед. Возле двери осталось двое, скорей всего мужчины, в комнату вместе с ней зашли четверо женщин. Анализатор перевёл их просьбу снять с себя абсолютно всё и надеть какой-то балахон.
Мэлэу исполнила их просьбу. Когда она осталась совершенно нага, нисколько не стесняясь этого, анализатор перевёл, что женщины-аборигены восхищаются её фигурой, удивляются полному отсутствию волос и ногтей. Мэлэу улыбнулась и объяснила им:
− Волосы и ногти – это атавизм. Современным людям, особенно космонавтам, они просто не нужны. Не нужно тратить время на их обработку. И если в первобытное время волосы давали людям тепло, а ногти нужны были, чтобы рвать пищу, то современных людей обогревает специальная одежда, а пищу рвать вообще нет необходимости.
− Удивляются, – перевёл анализатор забавное клокотанье, которое издавали женщины-аборигенки.
Когда Мэлэу передала им всё, что у неё было, включая капсулу с водой и капсулами питания, они низко поклонились ей и так в поклоне вышли из комнаты.
Мэлэу понимала, что за ней будут наблюдать, поэтому переключила анализатор на полную работу – связь со спутником и маяками, обработку входящей информации, слежение за работой её организма. Она не собиралась сидеть и ждать пока её «хозяева», каковыми посчитали себя аборигены будут исследовать её вещи, да и её саму. Она решила медитировать, как её научили, в случае попадания в экстремальную ситуацию.
