– Чего такой стеснительный, -весело заговорила женщина.-Чай, не сьем я тебя, москвич.
– Не обижай, -отпарировал Василий, уловив в последнем слове Валентины язвительную насмешку.-Все мои праматери и праотцы были простыми крестьянами. Вот и я был, есть и буду сельским жителем.
– Узнаю дробновский характер. Молодец, Вася! -не жалея лестных слов, сказала Валентина и предложила Дробнову попариться в бане, которая ещё не остыла. А потом можно будет поговорить.
Василий вдруг вспомнил далёкие годы детства. Когда Валентина была ещё незамужней. Проводили тогда родители Ваську в баню к тёте Вале. Васька ждал в предбаннике, пока Валентина хлесталась берёзвым веником. Вдруг дверь тогда распахнулась, и Валентина, завидев Ваську, рассмеялась.
– Чего мёрзнешь! -весело прикрикнула она.-А-ну, заходи! Чай, не сьем я тебя.
С этими словами затащила Ваську в баню, где было жарко и витал свойственный только этому строению аромат. Принялась раздевать Ваську, у которого почему-то закружилась голова.
– Не бойся, глупый, -приговаривала Валентина. Потом намыливала Ваську, обливала тёплой водой, испытывая при этом наслаждение.
Вспомнив это, Василий даже покраснел и поспешил в баню, которая находилась под одной крышей с сараем. Полежал на полке, вдыхая горячий, духмяный воздух. Вскоре по телу побежали ручейки. Плеснул на каменку отвара из берёзовых листьев, душицы, мелиссы. Вдыхая аромат, принялся охаживать себя берёзовым веником, который оказался огненным, по одному месту дважды не хлестнёшь. Знает толк в банях Валентина, неспроста она такая здоровая. Закончив процедуру с веником, Василий долго обливался водой из бака. Затем, уже одевшись, присел на скамейку в предбаннике, чтобы перевести дух. Со двора донеслись торопливые шаги и вскоре дверь распахнулась.
– Не угорел? Не запарился? -пропела Валентина.
Василий обернулся и тут же отвёл взгляд от обнажённого наполовину её пышного бюста.
– Чего застеснялся? Баб голых не видел! – с усмешкой на сочных губах сказала Валентина. Постояв несколько секунд, словно в замешательстве, выскочила из предбанника.
– Выпьешь после пара-то? -спросила Терентьева, когда Василий оказался в комнате, где на столе уже стояла бутылка с красивой этикеткой и тарелка с закуской.
Дробнов молча кивнул головой, присаживаясь за столом. Отнекиваться не стал. И не только потому, что был голоден. Не хотелось Дробнову ненароком обидеть эту женщину. И так-то родственников кот наплакал.
– Давай, Вася, выпьем, -нарушила тишину Валентина.-Не так уж часто нам приходится вместе сидеть за столом.
Дробнов поднял рюмку, посмотрел на неё так, словно в ней была спрятана тайна всей его жизни. Опрокинул содержимое в рот, удовлетворённо выдохнул и произнёс:
– От коньяка не отличить.
– Своя-то получше и безопаснее, -сказала Валентина.-Сколько народу потравилось всякой гадостью.
После небольшой паузы Терентьева плавно перешла к разговору о жизни. Выспрашивала про Москву. Говорят, что там все живут богато, и даже уборщицы получают больше, чем в провинции учителя и врачи.
– Я бы не сказал, что все там богатеи, -резюмировал Дробнов.-В Москве возможностей больше. К тому же всё относительно.
Василий всё ждал, что родственница начнёт расспрашивать про Тамару, про их отношения. Но Валентина про это даже не заикнулась: или догадывалась, или сарафанное радио ей сообщило. Она лишь констатировала, что время сегодня непростое. Когда и за старое цепляться нет смысла, и грядущее пугает. Она снова наполнила рюмки и вкрадчиво поинтересовалась, надолго ли Василий приехал в родное село.
