Читать онлайн Анатолий Самоваров - Всё не как у людей. Роман

© Анатолий Самоваров, 2022

ISBN 978-5-0059-2136-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

С железнодорожного вокзала Дробнов приехал на такси, не стал дожидаться автобуса. С дорожной сумкой на плече направился к соседке, одинокой пенсионерке, Прониной Дарье Петровне, за ключами от своего дома. Был удивлён, когда дверь ему открыла молодая женщина.

– Василий Николаевич? – поздоровавшись, спросила незнакомка.

– Он самый, Василий Николаевич, – ответил Дробнов и в свою очередь спросил:

– А Вы кто будете, если не секрет?

– Почему же секрет, – приветливо улыбаясь, промолвила женщина.– Я племянница Дарьи Петровны, Наташа.

– Странно, – прогудел Василий.– Дарья Петровна мне про Вас ничего не говорила.

– А я недавно приехала с Урала, – призналась Наташа и, облегчённо вздохнув, промолвила.– Пойдёмте, я Вам ключи отдам. Тётя Даша в больнице, завтра выпишут.

Дробнов покорно зашагал за женщиной, догадываясь, что Дарья Петровна рассказывала своей племяннице о Василии только хорошее, иначе бы Наташа постороннего в дом не пригласила.

– А Вы как, в гости? – поинтересовался Дробнов, когда Наташа положила ключи на стол.

– Как получится, – неопределённо ответила женщина.

– А что, на Урале плохо? – спросил Василий, пряча ключи в кармане кожаной куртки.

– Мне плохо, у меня там никого не осталось.

– Понятно, – участливо выдохнул Дробнов, и только направился к двери, как Наташа остановила его.

– А давайте я Вас чаем угощу, – сказала она так, что Дробнов не посмел отказаться.

Только сейчас Василий внимательнее разглядел племянницу Прониной. Высокая, статная, светлые волосы уложены в строгую причёску.

– А Вы надолго? – спросила вдруг Наташа, разливая по чашкам чай.

– Как получится, – выдохнул Дробнов, скопировав ответ женщины на свой вопрос.

Он допил чай в прикуску с бутербродом, поблагодарил хозяйку и заключил:

– Соседи значит. Приходите в гости

.

Племянница Прониной в ответ лишь зарделась румянцем, ничего не сказав.

Отдыхать Василию не хотелось. Впереди было много дел. На первом плане было посещение погоста, затем хотелось встретиться с друзьями, оставшимися в селе.

Дробнов попытался завести свой «Хантер», но вспомнил, что оставил его перед отьездом в Москву с неисправным стартером. Чертыхнулся, что забыл приобрести выжимной подшипник, и прикинул, у кого в селе можно одолжить эту запчасть. Кроме Виктора Михайловича Михеева, Василий не мог припомнить никого, кто мог бы его выручить. Правда, к Михееву идти не хотелось. Но желание починить внедорожник взяло верх.

Василий долго топтался возле ворот дома Михеевых, несколько раз нажимал на кнопку звонка, но никто не отзывался. Подойти к окну не давал огромный пёс, скаливший пасть за металлической изгородью палисада.

– Да что вы там, умерли что ли, чёрт побери! -выругался Дробнов и хотел уже идти восвояси. Наконец по ту сторону железных ворот послышались шаги, и вскоре в проёме распахнутой двери показалось сердитое лицо хозяина.

– Здорово, Михалыч! – прогудел Дробнов.– Как жизнь? Как дела?

– Дела как сажа бела, – со вздохом ответил Михеев и пригласил гостя в дом.

Пока шли через двор, Михеев, словно оправдываясь за свою сердитость, жаловался:

– Оно, как говорится, жизнь бьёт ключом и всё по голове. Жена уехала в город по делам, а всё хозяйство на мне. Кручусь веретеном

.

Дробнов почувствовал себя виноватым, что потревожил Михеева, но промолчал, не стал извиняться. Лишь когда оказались в просторной кухне, желая выразить сочувствие, Василий промолвил:

– Да, Михалыч, хозяйство у тебя большое, тут дремать некогда.

Михеев, взглянув на Василия из-под белесых бровей, покачал коротко стриженной головой и усмехнулся, будто прочитав в глазах Дробнова то, о чём тот не договорил, что, мол, тебе ли жаловаться: хороший дом, неплохая жена, приличный достаток.

– Оно ведь, как говорится, со стороны хорошо смотреть, -заговорил Михеев.-А когда сам возьмёшься за дело, поймёшь, как копейка-то достаётся.

– Это точно, -только и смог выдавить из себя Василий, не желая продолжать этот разговор. Не очень-то любил он разговаривать с Михеевым. Тот постоянно прикидывается этаким незнающим и непонимающим. Будет выспрашивать, выпытывать, а потом обязательно выложит козырного туза: «Оно, как говорится, жить-то уметь надо.»

Михеев слыл в селе человеком скупым и в то же время трудолюбивым. Правда, трудолюбие его проявлялось лишь дома, в личном хозяйстве. В совхозе он себя не перетруждал. Вечно ссылался на то, что трактор у него сломан или сам прибаливает. Но люди-то понимали, что больной человек не сможет держать на своём подворье несколько голов свиней, коров, дюжину овец и целое стадо гусей. Знали и то, на каких кормах вся эта живность вырастает.

– Вот и чаёк, -разливая по чашкам горячий напиток, произнёс Михалыч и подвинул поближе к Василию вазу с конфетами.

Дробнов выпрямился на стуле, поправил на непокрытой голове русые волосы и уставил взгляд голубых глаз на парок, поднимающийся над фарфоровой чашкой. Сделав несколько глотков, произнёс то, для чего, в общем-то, и пришёл:

– Михалыч, выжимной у меня на стартере полетел. Может, у тебя есть?

Михеев поставил свою чашку и нехотя ответил:

– Ну, есть.

– Так, выручи.

– Эх, Василий! Всех вас выручи! Грамотный мужик, пятый десяток давно разменял. Знал, какое время грядёт, а запчастями не мог запастись.

– Знал, Михалыч, и видел, как совхоз растаскивали. Только не у всех такая возможность была-прихватизировать.

– Ладно, Василий, не заводись! -как-то мягко, даже ласково сказал Михеев.-Дам я тебе выжимной.

Дробнов сердцем почувствовал, что Михалыч понял его намёк насчёт «прихватизации». Жена Михева, Людмила, моложе его, работала тогда в совхозе завскладом. Ходили тогда разговоры, что крутила она романы с нужными людьми. Михеев с этим явлением боролся, грозился даже разводом. Но однажды супруга ему прямо сказала:

– Сиди уж да помалкивай. Только и умеешь навоз убирать. Даже в постели от тебя толку нет. Прикидываются все у нас чистенькими да честненькими, а копнёшь-глаза на лоб лезут.

Дробнова эти сплетни мало интересовали и он больше склонялся к мнению, что важную роль в успехах Михеевой играла её родственница, занимавшая не последнюю должность в Областном Правительстве. Как бы там ни было,

но после откровенного разговора с женой Михалыч язык прикусил.

Михеев куда-то вышел, а Василий тем временем размышлял. Вроде, мужик как мужик этот Михалыч. Не прочь, бывало, и выпить в компании. Но вот что-то в нём есть такое, за что к нему относились насторожённо и на работе, и вообще. Всё-то он прибедняется, всё-то он, что на общее благо, скрипя зубами делает. Одной «списанной» техники на своё подворье сколько перетащил, а потом расродавал. Всё это, конечно, благодаря супруге своей. Вот и верь после этого, что женщины слабые созданья.

Михеев вернулся и протянул Василию кулёк из замасляной бумаги.

– Спасибо, Михалыч! – пряча кулёк в карман куртки, произнёс Дробнов.-Сколько я тебе должен?

Михеев отвёл взгляд и усмехнулся.

– Сочтёмся когда-нибудь, как говорится, -сказал он, и на правах выручателя добавил.-Эх, Василий, жить-то уметь надо.

Василий промолчал. Не давал ему слово сказать замасленный кулёк, который, словно раскалённое железо, прожигал карман куртки, доставая до самого тела. И вдруг Дробнову стало не по себе: ведь по сути Михеев одалживал ему украденную в совхозе запчасть. Окажись на месте Василия другой, Михалыч спросил бы за этот выжимной дорого. Но Дробнов хорошо разбирался в технике, чего нельзя сказать про Михеева, который частенько обращался за помощью к Василию: то клапаны подрегулировать, то зажигание или карбюратор.

– Ты надолго приехал? – спросил вдруг Михалыч.-Опять в Москву уедешь?

– В Москву? – усмехнулся Дробнов и задумался.

Про Москву ему вспоминать не хотелось. Когда совхоз, на котором, в общем-то, держалась жизнь села, вконец развалился, многие сельчане побежали кто куда. Дробнову бежать никуда не хотелось. Решил он заняться фермерством. Но, как говорит Михалыч, только со стороны хорошо смотреть. Сложившаяся обстановка напоминала отмену крепостного права при Алесандре2,когда крестьянам дали вольную и выпустили ко всем чертям с пустыми руками. Что мог сделать фермер, имея в арсенале не больше трёх единиц техники, да и та на ладан дышала. Урожая не хватило даже на то, чтобы расплатиться за запчасти и ГСМ. Всё, в том числе и живность с подворья пришлось распродать, чтобы расплатиться с долгами. Жена Тамара, работавшая учителем в школе, предложила попытать счастье в Москве, благо, что там живёт её тётя.

Решились не сразу. Не так просто было поменять сельский уклад жизни на городской. Да и страшно было оставлять дом без присмотра. Быстро всё растащут, да ещё и сожгут. Валентина Терентьева, приходившаяся Дробнову двоюродной тётей, которой едва перевалило за пятьдесят, приглядывать за их домом наотрез отказалась. Работала она бухгалтером в школе и жила на другом конце села одна. Несколько лет назад схоронила Валентина мужа, который отравился уксусной кислотой. Не то чтобы пьяница был, просто с похмелья перепутал бутылки. Василий с пониманием отнёсся к отказу Валентины: за своим-то домом нужен глаз да глаз. Помогла тогда соседка Дробновых, одинокая пенсионерка Дарья Петровна Пронина, перешагнувшая семидесятилетний рубеж.

Тамара устроилась в Москве в торговую компанию, сам же Дробнов водителем к частнику. Привыкал к городской жизни Василий тяжело. Постоянно тянуло домой, по ночам снилось родное село. Да тут ещё запудрил Тамаре мозги москвич, выдававший себя за большого начальника. Начались рестораны, ночные прогулки. В общем, понеслось. Василий пытался бороться с этим явлением, но безуспешно. Наконец нервы сдали и он махнул домой, чтобы успокиться и решить, что делать дальше.

– На Севере кореш работает начальником, -качнувшись на стуле, сказал Василий.-А в Москву мне не хочется. Не нашими мощами там чудеса творить.

– Эх, как всё перевернулось, – с наигранным сочувствием промолвил Михеев.-Оно, как говорится, жизнь прожить-не поле перейти.

Дробнов усмехнулся, чувствуя всем нутром, что в душе Михалыч злорадствует, мол, красивой жизни захотелось-обломал рога-то.

– Одно слово-реформы, -выдохнул Михеев.

– Да ладно, реформы, -выпалил Василий.-Всё теперь можно на реформы сваливать.

– Оно, как говорится, мы люди маленькие.

Василий, окатив Михеева сердитым взглядом, напомнил:

– Михалыч, а не мы ли в ладоши хлопали, когда на последнем собрании решено было наш совхоз в аренду одной промышленной компании сдать. Обещаны тогда были золотые горы.

– Эх, Василий, кто ж тогда знал. Время было смутное, совхоз трещал по швам-вот и цеплялись за каждую соломинку.

Надолго запомнилось Дробнову то собрание, проходившее в Доме животноводов, который к тому времени представлял из себя жалкое зрелище. Большая часть стульев была поломана, растаскана, а потому устроились кто как мог. Одни сидели на каких-то ящиках, подвернувшихся по пути, другие и вовсе стояли, прислонившись к обшарпанной стене, на которой каким-то чудом сохранились остатки наглядной агитации доперестроечных времён, да запыленный портрет вождя мирового пролетариата.

– Что, батенька, демократии захотелось? -говорило с портрета выражение лица Владимира Ильича.-Коммунизм-то профукали. Но смею вас заверить, что мы ещё придём к полной и всеобщей победе наших идеалов. Советская власть до всех доберётся!