Всё о папе, маме, бабушке и восьми детях - страница 37

Но мужчина на кафедре вовсе не замолчал. Он продолжал поднимать один предмет за другим. Вот он поднял в воздух круглый стул для рояля.

– Кто купит? – кричал он. – Удобно сидеть за роялем! Тра-ля-ля! – запел он и затанцевал вместе со стулом.

Все засмеялись.

– Десять крон! – предложил кто-то.

– Одиннадцать!

– Двенадцать! – крикнула дама, сидевшая рядом с мамой.

– Двенадцать! Кто больше? Стул ваш, пожалуйста!

– Знаете, у меня нет никакого рояля, – шепнула дама маме, – но этот стул показался мне таким уютным!

– Конечно, конечно, – ответила мама.

– А теперь займёмся часами, – сказал человек на кафедре, и все дети как по команде выпрямились на стульях. – Начинаем с красивых английских часов!

Пока он объявлял, двое мужчин вынесли в зал очень большие часы, которые должны были стоять на полу.

– Пятьсот, – сказал кто-то.

– Шестьсот!

– Тысяча! – крикнул чей-то голос, и часы были проданы.

– Для нас такие часы слишком велики, – сказал папа.

– И ведь они стоят на полу, – сказала мама, – а у нас есть Мортен. Он мигом разберёт их по винтику.

Принесли другие часы. Они были не такие большие, их вешали на стену. Они были очень красивые, с двумя большими гирями. У часов был такой уютный, домашний вид, что они сразу понравились папе, маме и восьми детям. Они зашептались, кивая на часы.

Но вдруг произошло нечто странное. Из дверцы, сделанной на самом верху часов, выскочила маленькая синяя кукушка и закуковала.

Дети раскрыли рты от удивления. Все заулыбались.

– Вот бы нам такие часы, – шепнул Мадс.

– Ага, – согласились остальные.

Папа откашлялся и предложил за часы пятьдесят крон.

– Дают пятьдесят крон! – закричал человек на кафедре. – Это не простые часы, а с кукушкой. Это очень хорошие старинные часы.

– Почему ты не предложил сразу сто крон, ведь они у нас есть? – спросила Марта папу.

– Шшш, слушай, – сказала мама.

– Шестьдесят крон! – сказал мужчина, сидевший рядом.

– Шестьдесят пять! – быстро крикнул папа.

– Семьдесят!

Мона была в отчаянии. Ну неужели этот человек не мог помолчать! Ведь он должен понять, что это их часы.

– Семьдесят пять! – крикнул папа.

Он сидел совсем тихо, но Мона видела, что он тоже очень волнуется.

Мортен не понимал, что здесь происходит, но по лицам папы, мамы и всех детей он видел, что им очень не нравится тот человек, который сидит рядом с ними. Мортен сполз со скамейки и подошёл к нему.

– С-с-с-с! – сказал он. – Не говоли так, мне это не нлавится.

Но мужчина не обратил на Мортена никакого внимания.

– Восемьдесят крон! – крикнул он.

– Девяносто! – крикнул папа.

– Девяносто пять! – сказал мужчина.

Папа был вне себя. Ведь у него было только сто крон. А что, если этот мужчина предложит больше?

Человек на кафедре уже начал размахивать молоточком.

– Девяносто пять! Девяносто пять! Кто больше?

Тогда мама кивнула папе и детям, они все встали и хором крикнули:

– Сто крон!

У них получилось так здорово, что все заулыбались, засмеялись, а человек на кафедре подпрыгнул и так ударил молоточком по столу, что всё кругом зазвенело.

– У вас такой дружный хор, что, по-моему, часы должны достаться вам, – сказал он.

– Конесно, – сказал Мортен.

Папа пошёл платить и вернулся с часами в руках. Он нёс их осторожно, словно ребёнка. Мама держалась за гири, Мортен – за маму, Мина – за Мортена, Милли – за Мину, Мона – за Милли, Мадс – за Мону, Марта – за Мадса, Мартин – за Марту, Марен – за Мартина, и все хором говорили о своих часах. И вдруг часы сказали «ку-ку» и притворились, будто это сделала маленькая синяя кукушка.