Всё по-старому - страница 21

– Ну, дорогой, как я выгляжу? – спросила она у него.

– Думаю… на выставке хохломской игрушки место как минимум второе тебе обеспечено!

– Чё, я совсем страшилище?

– Во-первых, это не мои слова, а во-вторых… ты у меня очень сообразительная девочка!

– Ох, вот вечно твои шуточки, – а он и не шутил. На него смотрело нечто размалёванное подобно Марфуше из сказки «Морозко».

– Ну, пошли, – только и сказал Миша, а затем добавил: – А то уважаемые люди уедут без нас и съедят все торты.

– А я и не ем после шести, ты чо, я ж толстухой стану, и ты меня перестанешь любить.

– Я тебя перестану любить, если мы опоздаем хоть на 10 минут, так что давай-ка, дорогая, шевелись.

– Я уже готова, дорогой, идём.

Выйдя из подъезда пятиэтажки, Ксюша поделилась:

– Что-то у меня нехорошее предчувствие.

– Просто выкинь это из головы и выброси вон в ту урну, – Миша указал на ближнюю из двух рядом стоящих урн.

– А почему именно в эту?

Миша пожал плечами.

– Зачем далеко ходить? Здесь специально для недалёких.

– Вот и шутки какие-то у тебя недобрые.

Миша ничего не ответил, только крепко взял её за руку и быстро пошёл в сторону остановки, да так, что Ксюша еле поспевала за ним.

***

На остановке уже стояла толпа – вся компания уважаемых людей, кроме Тимофеева, плюс ещё какие-то люди. Всего около 20 человек. Одеты они были даже более-менее празднично: что порвано – зашито, что мято – выглажено, что грязно – постирано. В центре, как обычно, стоял Костян.

– …А он и говорит: «сыночка, подай колбасу…», – и тут он увидел подошедших к ним Мишу и Ксюшу. – О, какие люди-то нынче! Тоже на праздничек, что ль?

– Да, – ответил Миша. – Это будет ещё тот праздничек.

– Не то слово, мы такое там устроим. Так, нынче в сборе все. Кто помнит, во сколько этот автобус, шоб ему пусто было?

– Помнится, в пять минут шестого идёт последний, – ответил откуда-то сзади Саша Коврижкин – они всей своей компанией стояли как бы немного отдельно от остальных.

– В газельку мы все не впихнёмся, но уговор помните – завалиться нынче к ним всей толпой. Шоб знали эти закурганские, что мы вместе, мы сила, и ваще… Короче, ждём автобус, – объяснял он Мише, как вдруг пригляделся куда-то в сторону: – Гляньте, Асалямов идёт! – Костян указал на приближающегося к остановке мужчину лет 35 в фуфайке, шагающего большими шагами. – Видно, не в духе.

Когда тот подошёл, все с ним поздоровались: «Здарова, Сань», на что тот ничего не ответил, словно не заметил. К остановке в этот же момент подъехала жёлтая газелька. Саня Асалямов, «бог войны – гроза района», хотел открыть дверь. Та не поддалась сразу, и он со злости вообще оторвал её и спросил водителя:

– Эй, скажи-ка мне, а почём проезд-то?

– 18 рублей плюс ты, придурок, мне ещё дверь сделаешь, а не то…

Саня его не дослушал, повернулся к толпе у остановки и спросил у кого-то:

– Слушай, а вот это вот, давно проезд 18, скажи-ка мне?

– Чать с 15 числа ещё по 18, – ответил Костян.

– Хм, дорого, – разозлился Саня, оторвал поручень, за который держался, выкинул его в салон и ушёл восвояси.

***

Закурган был необычным районом. Здесь не было типовых домов, хоть пяти, хоть девятиэтажных. Он находился неподалёку от реки, а самые крайние дома находились прямо на побережье – и от этих домов всё выше и выше в гору. Дома были самые различные: от самых простеньких – небольших деревянных, похожих на дачную пристройку – заканчивая шикарными хоромами, двух, а порой и трехэтажными коттеджами. Всё зависело от состоятельности жителей, ведь как гласил лозунг одной из компаний, «будущее зависит от тебя». Каково будет твоё состояние, таково будет состояние и твоих детишек.