– Благодарю, капитан, за вашу беспредельную доброту.
– Найдите их сейчас же и чтобы все было сделано в эту же ночь. Да напишите прежде просьбу к господину Дезессару. Может быть, по следам вашим дел шпион и посещение ваше, известное в таком случае кардиналу, примет законный вид.
Д’Артаньян написал просьбу, и де-Тревиль, взяв ее из рук его, дал слово, что раньше двух часов утра четыре отпуска будут доставлены в квартиру путешественников.
– Сделайте одолжение, пошлите мой отпуск к Атосу, сказал д’Артаньян. Я боюсь иметь неприятную встречу у себя дома.
– Будьте покойны, прощайте, счастливого пути.
– Да, кстати, сказал де-Тревиль.
Д’Артаньян воротился.
– Есть ли у вас деньги?
Д’Артаньян постучал по кошельку, бывшему у него в кармане.
– Довольно? спросил де-Тревиль.
– Триста пистолей.
– Хорошо, с этим можно уехать на край света. Ступайте.
Д’Артаньян поклонился, де-Тревиль протянул руку, которую он пожал с уважением и признательностью. С самого приезда в Париж он не мог нахвалиться этим превосходным человеком, считая его всегда достойным уважения, честным и великим.
Оттуда он пошел прямо к Арамису, которого не видал с того знаменитого вечера, когда преследовал г-жу Бонасиё. Всякий раз, когда он его видал, он замечал на лице его выражение глубокой печали.
И в этот вечер Арамис сидел мрачный и задумчивый; д’Артаньян начал допрашивать его о причине этой глубокой задумчивости; Арамис сказал, что причина эта – комментарий на 18-ю главу Св. Августина, который он должен был написать по латыни к будущей неделе, и что это очень озабочивало его.
Друзья поболтали еще несколько минут, как пришел слуга де-Тревиля с запечатанным пакетом.
– Что это такое? спросил Арамис.
– Отпуск, которого вы просили, отвечал слуга.
– Я не просил отпуска.
– Молчи и бери, сказал д’Артаньян. – Вот вам пол-пистоля за ваши труды, мой друг; скажите г. де-Тревилю, что Арамис искренно благодарит его. Ступайте.
Слуга поклонился чуть не до полу и вышел.
– Что это значит? спросил Арамис.
– Возьми что тебе нужно для двухнедельного путешествия и иди за мной.
– Но мне нельзя оставить Париж теперь, не зная…
Арамис остановился.
– Что с ней сделалось, не правда ли? продолжал за него д’Артаньян.
– С кем? спросил Арамис.
– С женщиной с вышитым платком, которая была здесь.
– Кто тебе сказал, что здесь была женщина? спросил Арамис, побледневший, как смерть.
– Я видел ее.
– А ты знаешь, кто она?
– По крайней мере догадываюсь.
– Послушай, сказал Арамис: – так как ты много знаешь, то не знаешь ли, что сделалось с этой женщиной?
– Я думаю, что она возвратилась в Тур.
– В Тур? да, это так; ты ее знаешь. Но как же она уехала в Тур, ничего не сказавши мне?
– Она боялась, чтоб ее не арестовали.
– Почему же она не писала ко мне?
– Потому что боялась подвергнуть тебя опасности.
– Д’Артаньян, ты возвращаешь мне жизнь. Я думал, что она презирает меня и изменила мне. Я был так счастлив, когда увиделся с ней! Я и не воображал, что для меня она рискует своей свободой, а иначе зачем же ей было приезжать в Париж?
– За тем же, зачем мы сегодня едем в Англию.
– А зачем это? спросил Арамис.
– Ты это узнаешь после, Арамис, а теперь позволь мне остаться скромным, как девушка.
Арамис улыбнулся, вспомнив сказку, которую он рассказывал однажды вечером своим друзьям.
– Ну, если она уехала из Парижа и ты в этом уверен, д’Артаньян, то меня ничто здесь не удерживает; я готов следовать за тобой. Ты говоришь, что мы отправляемся?
