Сижу я, значит, за столиком, в тарелке вилкой ковыряюсь. За три месяца, что Пупсик у меня квартирует, он меня так разбаловал, что вся местная ресторанная стряпня хреновой кажется.
– Ну чо, дрогнем? – предлагает Корень и начинает глазками между мной и Сашком бегать. Я-то для него бугор непосредственный, но Сашок повыше рангом будет.
И только я собрался отрицательно головой покачать, как Сашок неожиданно благосклонно кивает. Ни фига себе, думаю. Сам ведь говорил, что мы сюда дочку хозяйскую, как понимаю, ту ещё лахудру, пришли пасти – то бишь от напасти разной оберегать. Выходит, блин, Сашок мне лапшу на уши вешал?
Бросил я взгляд на столик, за которым дочка Бонзы обосновалась, а там три амбала с ней умостились и зенками по залу так и шарят. Не-ет, у неё своя охрана, и мы здесь для другого чего-то.
Мои орёлики после разрешения Сашка повеселели сразу, скоренько литру распечатывают и каждому по полному фужеру наливают. Ударная доза называется – чтоб, значит, сразу в ритм жизни войти. Или выйти – кому как больше нравится.
Чокнулись мы, и только я ко рту фужер поднёс, как чувствую, что последние три сантиметра мне никак не одолеть. Придерживает меня Сашок за локоток одной лапищей, а второй с непринуждённым видом себе и мне в стаканы минералку наливает. Смотрю я завистливо на ребят своих, как у них кадыки справно ходят, и обречёно меняю водку на минералку. Значит, дело у меня сегодня, а ребят Сашок сюда так, для прикрытия взял.
«Крутизны» в ночной клуб набилось по самое некуда. Причём таких, как мы, охраны то есть, раз-два и обчёлся, а остальная «крутизна» самого высокого полёта: из мэрии, частного бизнеса да госструктур разных. Куда ни плюнь, того и гляди в морду круглую да самодовольную попадёшь. Оно и понятно – «поп-звезду» в город пригласили, а за «зелень» эти сладкопевцы перед кем хошь на задних лапках прыгать будут да голос садить. Это раньше они в спорткомплексах «под фанеру» купоны бешеные стригли, а теперь – дудки. Денег у толпы нет, потому даже аренда комплексов не окупается. Вот и продаются «звёзды» что девки уличные. Да что там о них говорить – певцы да певички и раньше ни интеллектом, ни чистоплотностью не блистали и всё под власть подстелиться норовили. Сейчас же не то, что их, всё искусство совковское, в том числе и самое отпадное, от которого на Западе хлебальники разевают, на корню за бесценок скупить можно. К Бонзе вон целая очередь попрошаек с протянутой рукой выстроилась: с телевидения – дай на программу, из театра – на постановку пьесы, из кино – фильм снять… Художники-мазилы, артисты-лицедеи, режиссёры-прохиндеи, писатели-щелкопёры, все галдят: дай, дай, дай! И уж кукуют не как раньше – мол, мы со своей концепцией в искусство пришли, потому её по гроб жизни отстаивать будем. Нетушки! Под нашу дуду пляшут, только милое да понятное нашему сердцу малюют. Взять хотя бы писаку этого, что каракули сейчас за меня выводит. Ему, как разумею, серпом по интимному месту меня изображать да в точности язык мой воспроизводить. Он же привык всё в высоких материях витать, заумь высокопарную выспренним слогом по страницам мелким бисером рассыпать да гения из себя непризнанного корчить. А вот фигушки тебе кто за это копейку на паперти бросит. Либо переквалифицируйся да кропай, что нам любо, либо в петлю лезь. И никуда ты, писака, не денешься, на нас будешь горбатиться, поскольку кушать-то тебе хотца.
