Всё равно мы будем - страница 15

Римма легонько толкнула Катю в бок:

– А у нас тоже ванька-встанька есть. Интересно, это влияние Японии? Как думаешь? – Римму интересовало все в жизни, в том числе и межкультурные связи, но Катя вяло пожала плечами. Она уже изнемогла от ожидания.

Выражение лица у куклы было суровое, даже слегка дикое, а вместо глаз – два огромных пустых кружка.

– Дарума помогает исполнять желания. Напишите свое желание на бумажке и нарисуйте Даруме один глаз. Если за год желание исполняется, то рисуете и второй. А если нет, – послушник снова мелко, как будто украдкой, чтобы не разгневать патриарха, засмеялся, – сжигаете Даруму и покупаете другого. После лекции можно будет у нас приобрести … – Он достал из сумки еще несколько кукол разных размеров.

Лекция продолжалась еще час, и за это время Катя совсем обессилела. До нее долетали только какие-то обрывки фраз. Послушник стрекотал и сыпал цитатами: «Дзен это созерцание», «Есть только настоящий момент», «Если сидишь – сиди. Если идешь – иди. Главное – не мельтешись попусту». Вся эта мудрость пролетала мимо Кати. Ум ее, как бешеный волк, рыскал в воспоминаниях о вчерашнем дне, желая найти пищу и насытиться. Он хотел немедленно бежать на поиски пещеры. Быть в настоящем моменте ему быстро наскучило.

И тут до нее донеслось:

– Но были у нас и таинственные секты, о которых мы ничего не знаем, например, Фукэ. Монахи пустоты. По легенде, она была основана бывшим самураем и существовала с XIII по XVII век. Отличительными атрибутами монахов были бамбуковые флейты и специальные шляпы в виде корзины с прорезями, полностью закрывавшие лицо. Символически монахи это объясняли тем, что отрекаются от своего личного «я». Но, возможно, все гораздо проще. – Послушник оглянулся и перешел на шепот, словно делясь чем-то сокровенным: – Основатель секты Кусуноки Масакацу просто не хотел, чтобы враги знали его в лицо. Он многих погубил… Почему он после смерти своего господина не сделал ритуальный сэппуку, – послушник задумчиво возвел глаза к небесам, – мы не знаем…

Кусуноки!

Катя вздрогнула, как будто ее щелкнули по лбу. Сердце застучало быстро-быстро, и она снова испытала животный страх ребенка, который бежит, спиной ощущая приближающуюся смерть, и не в силах обернуться, чтобы посмотреть этой смерти в лицо.

Наконец лекция закончилась, все ринулись покупать себе куклу на счастье и Катя смогла выскочить из зала. Ей надо туда! Надо во всем разобраться! Надо спросить!

До камня, на котором она сидела, она добежала быстро, но потом на нее навалилась какая-то тяжесть. Она не знала, куда идти. Места казались чужими, незнакомыми. Она попыталась закрыть глаза и идти наощупь, как вчера, но чуть не упала и только разодрала коленки. В слезах от негодования и гнева на саму себя, она бросалась в разные стороны. Пробежит несколько шагов – не туда. Возвращается к камню – и новая попытка. И опять провал. Чувство упущенного шанса раздирало ее изнутри, а досада и отчаяние затмевали разум.

Растерзанная и опустошенная, голодная, усталая, она вернулась в гостиницу только к вечеру. Римма сидела на пузатом чемодане и пыхтела, застегивая молнию, которая никак не поддавалась. Чемодан, поглотивший все подарки, явно не собирался уступать и зиял огромным открытым ртом.

Римма посмотрела измученными глазами на Катю. А та – на нее.

– Чего стоишь? Иди помогай!

Катя уперлась коленкой в ребристую ткань, а Римма навалилась всем весом, но даже вдвоем они не могли победить ухмыляющийся чемодан. Из дыры на них бесстрастно глядело безглазое лицо Дарумы.