Но, к её великому облегчению, внешность его по первому взгляду не вызвала у неё отторжения, скорее, наоборот. Вера отметила нос с заметной горбинкой (Ушман, а не Ушин!), тонковатые губы и небольшие карие глаза, обрамлённые густой щёткой ресниц под чёрными бровями. Лицо у Ушмана оказалось худое, чуть удлинённое, с резко выступающими скулами, а волосы – чёрные, жёсткие, не по моде короткие.
Расхождение в образах, было, конечно, существенное, но зато у Веры совсем не возникло ощущения чужеродности. Парень казался давно знакомым, а может, она и правда, видела его в городке?
– Я к вам. К тебе, – резко произнесла Вера и тут же поняла, что ни одного слова произнести больше не сможет.
– Заходи, – без особого удивления предложил парень, сделав неопределённо-приглашающий жест. – Ща, только встану, отвернись.
Он свесил с кровати длинные худые ноги и так быстро натянул на себя под одеялом треники, что Вера не успела и глазом моргнуть. Серая армейская майка чистотой не блистала, особых бицепсов под ней не наблюдалось, и парень, то ли стесняясь, то ли озябнув после тёплой постели, набросил на плечи выцветший свитер крупной ручной вязки, завязав на груди рукава. Откинув одеяло, встал, снова разложил его на кровати, прикрыв подушку, сел сверху и указал Вере на одинокий стул, спинку которого до предела завалили одеждой.
Стул выглядел неустойчиво, места на нём оставалось мало, и Вера предпочла присесть на краешек другой кровати, но тут же подскочила: в казавшейся пустой постели находилось чьё-то тело. Тело лениво протянуло женским голосом: «Б..яа-а… И здесь не подрыхнуть!» и из-под одеяла выскользнула маленькая крашеная блондинка в алом шёлковом комбидрессе.
– Я лучше пойду. Извините! – вспыхнув, Вера попятилась и, мысленно обозвав себя последней дурой, рванула к дверям, несколько раз дёрнув ручку в противоположном направлении.
– Эй, ты чё, успокойсси… – пропела блондинка. – Я – Лёхина. Ладно, пойду у Бубля тогда покемарю…
Подняла с пола шерстяное одеяло без пододеяльника, в котором, видать, пришла, обернулась им, словно тогой, закинув на плечо один конец, и с достоинством, как была, босиком, покинула комнату.
– Лёхина девушка, – миролюбиво пояснил Ушман. – У неё работа по сменам, а у них в комнате шумно, вот и приходит сюда высыпаться, пока он в городе. Я тут тоже весь день дрыхну… вчера из Москвы только под утро приехали. Спасибо, что разбудила, кстати. А ты от кого? От Бельчикова? Назавтра вроде договорились?
– Я… – на этот раз Вера присела на краешек стула. – Я… я по поводу…
Она уже растеряла всю решимость и не понимала, что она тут делает. Но отступать Вера не привыкла, значит, надо собраться и довести дело до конца, а там – будь что будет.
Парень смотрел на неё с доброжелательным интересом, глаза у него оказались умными и добрыми, выражение лица – чуть ироничным. Вера встретилась с ним взглядом, и у неё внезапно защемило сердце от мысли, что у неё ничего не получится.
– Я… вот, – Вера вытащила из кармана кассету с записью. – Можно?
Она нащупала кнопку лежащего на столе магнитофона, примерно такого же года выпуска, как и её собственный, и вставила кассету. Нажала на липкую, чем-то залитую кнопку, и из динамика, пробиваясь сквозь шорох и скрежет, послышался его голос. Некоторое время они молча слушали.
Теперь, когда Голос воссоединился, наконец, со своим обладателем, Вере стало казаться, что другой внешности у него и быть не могло. Ей стало легко представить, что именно этот парень с его приветливым взглядом и мог написать так тронувшие её слова. Значит, одно чудо свершилось. Оставалось теперь убедить его, и…
