– Когда, говоришь, у вас свадьба?.. Я постараюсь быть. Да, я полагаю, теперь ты не так рвешься в Нью-Йорк?
Внутри у Берни все похолодело.
– Это еще как сказать... Когда я попаду в Нью-Йорк, я попытаюсь подыскать школу для Джейн. Лиз собиралась заняться тем же весной. – На том конце линии стояло гробовое молчание. Берни нахмурился. – Мы хотим оказаться там не позже сентября.
– Все понятно... Увидимся в Нью-Йорке через несколько недель. Мои поздравления.
Берни какое-то время сидел, уставившись в потолок. Вечером он поведал об этом разговоре Лиз. Он был крайне взволнован.
– Я не я буду, если они заставят меня торчать здесь три года, как это было в Чикаго!
– Попробуй поговорить с ним в Нью-Йорке.
– Конечно же, поговорю.
Разговор этот действительно состоялся, но Пол Берман так и не стал называть конкретных сроков.
– Ты провел там всего несколько месяцев, Берни. Ты должен поднять этот филиал на ноги. Именно из этого мы и должны исходить.
– Магазин работает как часы. А провел я там уже восемь месяцев.
– Магазин работает только пять месяцев. Должен пройти хотя бы еще один год. Неужели ты не понимаешь, как ты нам на этом месте нужен! Тон, который ты сможешь задать, определит работу магазина на многие годы. С работой такого рода можешь справиться только ты.
– Год – это слишком много.
Для Берни так оно и было. Теперь он не мог позволить себе такую роскошь – разбрасываться годами своей жизни.
– Вернемся к этой теме через шесть месяцев.
На этом разговор с Полом и закончился. В этот вечер Берни покинул магазин далеко не в лучшем настроении. Его ждала встреча с родителями. Встретиться они должны были в «Береге басков» – Берни объяснил матери, что в Скарсдейл заехать он просто не успеет. Мать очень хотела увидеть его. Памятуя об этом, Берни купил для нее весьма изящную сумочку от Гуччи – кожа ящерицы цвета беж и замечательная застежка с тигровым глазом. Сумочка была настоящим произведением искусства, и Берни очень надеялся на то, что она понравится его матери. И все же он шел в ресторан с тяжелым сердцем. Стоял один из тех прекрасных октябрьских вечеров, которые случаются в Нью-Йорке пару раз в году. В Сан-Франциско такая погода стоит постоянно и поэтому не кажется такой уж замечательной. Здесь же, в Нью-Йорке, все обстоит иначе.
Город жил своей обычной жизнью – мимо проносились такси, элегантно одетые дамы спешили в рестораны, солидные лимузины везли не менее солидных седоков в театры и на концерты... Берни с тоской подумал о том, что лишен всего этого в течение вот уже восьми месяцев, и лишний раз пожалел о том, что рядом с ним нет Лиз. Он решил, что теперь будет приезжать сюда только вместе с ней. Весеннюю поездку в Нью-Йорк можно будет совершить во время пасхальных каникул.
Он решительно вошел в двери «Берега басков» и только тогда перевел дух – это был особый ресторан, он любил его больше всех прочих. Удивительная роспись на стенах, мягкий приглушенный свет, женщины в черных платьях, украшенных бриллиантами и жемчугами, мужчины в подчеркнуто строгих серых костюмах, от которых так и веет богатством и властью...
Берни перебросился парой фраз с метрдотелем. Его родители были уже здесь – они сидели за столиком на четыре персоны, стоявшим в заднем ряду. Когда Берни подошел к столику, мать простерла к нему руки с таким видом, будто она тонет – лицо ее при этом мгновенно приняло трагическое выражение.
