К такого рода приветствиям Берни уже успел привыкнуть, хотя они, как и прежде, чрезвычайно раздражали его.
– Привет, мамуля.
– Это все, что ты можешь сказать своей матери после восьмимесячного отсутствия?
Она согнала супруга с банкетки и села на его место сама – чтобы быть поближе к сыну. Берни казалось, что весь ресторан смотрит только на них.
– Мы находимся в ресторане, мама. Здесь не место устраивать сцены.
– Это ты называешь «устраивать сцены»?! Ты не видел мать целых восемь месяцев, однако счел возможным толком не здороваться с ней, а потом еще и сказал, что она, мол, устраивает тебе сцены?!
Берни хотелось спрятаться под стол. Мать говорила так громко, что ее слышал весь ресторан.
– Мы виделись в июне, – сказал Берни подчеркнуто тихим голосом. Он понимал, что с мамой лучше не спорить.
– Это было в Сан-Франциско.
– Какая разница?
– Ты постоянно был занят, мы практически не виделись.
Родители приезжали в Сан-Франциско на открытие магазина, и Берни, при всей своей занятости, смог уделить им немало времени – мать это прекрасно помнила.
– Ты выглядишь потрясающе, – сказал Берни, чувствуя, что настало время сменить тему разговора. Отец заказал «Роб-Роя» для матери и виски со льдом для себя. Берни остановил выбор на кире.
– Это еще что такое? – тут же насторожилась мать.
– Я дам тебе попробовать. Это очень легкий напиток. Ты действительно замечательно выглядишь, мама.
Почему-то всегда выходило так, что Берни приходилось разговаривать исключительно с матерью и никогда с отцом, и это его немало огорчало. Можно было подумать, что папашу вообще ничего не интересует, странно было только то, что он не прихватил с собой в «Берег басков» толстых медицинских журналов.
Официант принес напитки. Берни сделал небольшой глоток кира и предложил попробовать его своей матери. Он никак не мог решить, когда лучше завести речь о Лиз – до обеда или после. Если он отложит разговор, мать станет обвинять его в том, что он целый вечер лицемерил. Если же он заговорит об этом сейчас, мать поднимет скандал и испортит вечер и себе, и всем остальным. Первое было безопаснее, второе – честнее. Берни сделал большой глоток кира и решил быть честным.
– У меня есть для тебя хорошая новость, мама.
Голос его предательски задрожал, и мать тут же вперилась в него орлиным взором, почувствовав, что речь действительно идет о чем-то серьезном.
– Ты возвращаешься в Нью-Йорк?
Слова эти больно ранили его.
– Пока нет. Когда-нибудь – да. Я говорю о вещах более серьезных.
– Тебя повысили в должности?
Он устало вздохнул. С загадками пора было кончать.
– Я женюсь.
Все разом замерло. Мать, не мигая, смотрела на него. Дар речи вернулся к ней минут через пять. Отец же вообще никак не отреагировал на его слова.
– Может, объяснишь поподробнее?
Берни чувствовал себя так, словно только что признался в совершении немыслимых злодеяний. Странное это чувство разозлило его.
– Она замечательная женщина, мама! Ты ее сразу полюбишь. Ей двадцать семь, и она потрясающе красива. Она – учитель второго класса. – Последней фразой Берни отмел возможные вопросы матери о том, кем работает его избранница – танцовщицей в дискотеке, официанткой или исполнительницей стриптиза. – Да, кстати. У нее есть маленькая дочка по имени Джейн.
– Она разведенная...
– Да. Джейн уже пять лет.
Мать смотрела на него во все глаза, пытаясь понять, что же могло произойти с ее сыном.
