Поддавшись общему состоянию, я закрыл глаза и стал внимательно вслушиваться во все звуки. Как только я расслабился и превратился в слух, песня прервалась. Не открывая глаз, я несколько раз покрутил головой, стараясь поймать мелодию, как ловят убежавшую волну на приемнике, но звуков не было. Абсолютная тишина. Я открыл глаза. Прямо передо мной, в метре, стояла Кина и улыбалась.
– Все спят, а почему ты не спишь? – пропела она тем же неземным голосом. – Ты пришел сюда, а зачем, знаешь?
– Меня привели братья Маккенны. Но я действительно удивлен тем, что услышал сейчас. Спасибо.
– Ты пока не понял, что ищешь сам, и братья тут не причем. Лучше слушай меня.
И она затянула новую, совсем мне непонятную песню на том же малодоступном древнем языке. Она стояла передо мной, маленькая и хрупкая, но звуки и слога, которыми сейчас она делилась со всеми, были нереальны. Я снова закрыл глаза, и передо мной стали проноситься образы из старых фильмов о древности и рабах, о Спартаке и спартанцах, мифология о Геракле и Меркурии, философы и поэты прошлого, написавшие эти слова – всё это было вокруг меня.
Вдруг я почувствовал, что меня взяли за правое плечо, но я решил не отвлекаться от своего зрелища. Потом меня стали трясти за ту же руку, и я открыл глаза. Теперь передо мной стоял Алексей, также крепко держа меня за руку. Свет в окне точно показывал, что уже давно не восемь – время собрания руководителей групп, а намного больше. Я снова, как и ночью, резко сел на кровати.
– Уже одиннадцать, – прошептал Алексей и протянул мне стакан с двумя шипящими таблетками: – «Алка Зельтцер».
– Но я не пьян. У меня нет похмелья, – проворчал я, смахивая остатки сна про песнопения на скале.
– Аты помнишь, каким ты вчера вернулся?
– В смысле – «вернулся»? Я что, куда-то ходил? – у меня явно было глупое лицо в данную минуту.
– В прямом смысле. Мы тебя разбудили и вместе пошли слушать Кину. Ты сел в самой середине площадки наверху и сидел до самого конца. Она закончила петь, и все разошлись, а ты остался сидеть один. Броган звал тебя раз двадцать, ноты сидел, покачивался и отрицательно мотал головой. Мы ушли спать. Через час ты пришел, едва ступая ногами. Еле в дверь попал. Мы с Дуаном втащили тебя и положили на кровать. Ты тяжелый.
– А раздевал меня кто?
– Да я и раздевал, – Алекс смотрел на меня, как на тяжелобольного. – Ты только подвывал что-то и бормотал про вещи, числа и знаки. Мы были уверены, что ты с кем-то «посидел» и перебрал.
Я сидел на кровати и не понимал ни слова из его рассказа. Как это всё произошло?
– Алекс, а Кина, когда ко мне подошла, ты слышал, что она говорила?
– Нет, не слышал. Потому что она к тебе не подходила. Допела и ушла к себе.
Вот это новости. Мои галлюцинации приобретали эффект алкоголизма. Хотя бы для окружающих.
Я посмотрел на часы. Было 11 часов. Рация и телефон лежали на столе, включены, но никто не звонил и не искал меня.
– Почему ты не на работе? – пытался узнать о происходящем я.
– Так сегодня объявлен мораторий на работы. Выходной. КТилманидису едут несколько политиков и комиссий из ЮНЕСКО. Всем разослали сообщения. Мы просто отдыхаем. Но ты не повторяйся сегодня, как вчера, – явно обиженно проговорил Алексей, и пошел заниматься своими делами.
Я просидел в одной позе, как минимум, полчаса, восстанавливая события ночи, и никак у меня не сходились рассказ Алекса и мои собственные ощущения и воспоминания. Никак. Невозможно представить, что это было про одного человека. «Что с тобой, Дэн?»
