– Дай мне войти в ваш мир. Дезмонд хочет удержать меня снаружи, но я не могу оставить его одного. Прошу тебя, помоги мне.
Я дотрагиваюсь до ее рук и сжимаю их. Они холодные. Нет, они просто ледяные, несмотря на жару, что стоит на улице.
Все мои внутренние преграды рушатся, и бесполезно скрываться за ними. Я должна убрать в сторону всю свою гордость и ревность. Я должна попросить помощи. Пусть даже у того, кого никогда бы в жизни не подумала умолять об этом.
Вайолет опускает взгляд на наши руки и затем высвобождает их от меня.
– У Деза такое же, – произносит она.
Она заметила мою татуировку.
– Да, – подтверждаю я. Не нужно быть гением, чтобы понять ее значение.
Вайолет стискивает зубы, и ее рот сжимается в гримасе. О чем бы она сейчас ни подумала, она прогоняет это из своих мыслей и убирает прядь волос за ухо. Вайолет все еще дрожит. Кажется, ей нездоровится. Должно быть, ей непросто думать о том, что мы с Дезом вместе, и открываться мне.
Она проводит ладонями по своим джинсам и медленно дышит.
– Черт, это сложно.
– Я это знаю.
– Боже! – Вайолет закатывает глаза к потолку – ее взгляд блестит от слез, и я испытываю такую жалость к ней, что мое сердце того и гляди готово разбиться на кусочки. – Да ничего ты не знаешь.
Я заставляю себя усидеть на месте, хотя моя эмпатия и подталкивает меня встать и подойти к Вайолет поближе. Она – жертва монстра.
– Я могу рассказать тебе свою историю, – начинает она, – но я не знаю, что происходило с Дезом. Думаю, что в чем-то наше прошлое похоже.
На лице Вайолет появляется гримаса отвращения, после чего она продолжает:
– Отец ушел от мамы, когда мне было семь лет. Мама была убита этим, она просто потеряла над собой контроль. Их супружеская жизнь не была идеальной, но думаю, что она нуждалась в мужчине рядом. Когда отец ушел, она чувствовала себя одинокой, и даже мое присутствие не делало ее сильнее, даже наоборот. Все произошло совсем наоборот. Она стала такой хрупкой. И все это на глазах маленькой девочки, которая не знала, как ей помочь. А затем появился Джеремия…
Вайолет трясет головой, словно желая отогнать неприятное воспоминание.
– …Поначалу все было хорошо. Он казался мне славным человеком. Заботился о маме и заодно обо мне. Я была счастлива, мама расцвела и я… – Вайолет запинается, – …я оказалась на краю ада. Мне было всего восемь, когда все началось.
Восемь лет. Боже мой!
– Это было ужасно, – она делает ударение на последнем слове. – Я никогда никому об этом не рассказывала, поэтому… не перебивай меня, пока я не закончу, ладно?
Я молча киваю, а официантка тем временем приносит нам наш кофе.
Вайолет берет свою чашку и дует на нее сверху. Я жду. Я никоим образом не собираюсь на нее давить. Теперь я ни за что бы не ушла отсюда даже из-за боязни, что меня застукает Дезмонд.
– Я была очень робкой девочкой. Мама всегда мне рассказывала, что до трех лет я и звука не произнесла в присутствии других родственников. Школа помогла мне вылезти из моей скорлупы, но большую часть своего детства я провела почти в немоте.
Это будет тяжелая история, как многие, но я знаю, что впереди самая кошмарная ее часть.
– Джеремия разительно отличался от моего отца. Он делал мою маму счастливой и звал меня «принцессой». Мало-помалу он завоевал мое сердце. Мы многое делали вместе и, недолго думая, я стала называть его «папой». А затем однажды все изменилось.
