Всё-всё-всё в твоих руках - страница 49

Или, как гласит правило, сформулированное Фогом: срочно отвяжись от своего «хочется». Не мешай дать тебе самое лучшее!

Поэтому формулируйте правильно! А неудач не бывает!

«Неудача» – это тот результат, к которому ты стремился на самом деле! Если то, что ты сделал, привело тебя к ТАКОМУ результату, – сделай что-либо другое, и это приведет тебя к ДРУГОМУ.

Весь ворох проблем выпишите каждую на отдельном листке, привяжите их к воздушному шару, и пусть они летят куда хотят. Или утопите их в пруду. Или напишите на кусках колбасы и скормите собакам!

Вся наша ПКМ состоит из антонимических рядов: «Хорошо – плохо, черное – белое, да – нет». Если в ПКМ возникают проблемы, обычно это значит, что мы хотим заменить существующее положение вещей на противоположное. Бедность на богатство, болезнь на здоровье, гнев на милость, войну на мир. Так за чем дело стало? Мы пишем антонимический перевод своей проблемы волшебным образом, заменяя текущую ситуацию на желаемую.

Зачем переводить каждое слово? Не проще ли ограничиться ключевыми словами (бедность – богатство, болезнь – здоровье) и оставить в покое все остальные? Ну уж нет! В смысле, не проще. Дело в том, что каждый текст, будь то отчет или сказка на ночь, отражает душевное состояние автора каждым словом, а то и каждой буквой (орфографические ошибки – не всегда признак безграмотности, почитайте вот Фрейда!).

Например, неуверенный в себе человек изъясняется сложноподчиненными предложениями, с глаголами несовершенного вида, большим количеством причастий, деепричастий, сравнительных оборотов. А скажем, текст ребенка состоит из «рубленых» предложений (3—8 слов), изобилует существительными и глаголами. Много междометий и местоимений. Причастий, деепричастий практически нет. Прилагательные, наречия и категория состояния используются лишь по мере необходимости. Стилистически он состоит в основном из разговорных или нейтральных слов.

Текст пожилого человека нередко изобилует канцеляризмами и штампами, много сложносочиненных предложений, глаголов в прошедшем времени, прилагательных, мало местоимений.

Текст тяжелобольного состоит из «затянутых» предложений (более 15 слов). Изобилует подчинениями, дополнениями, причастиями, деепричастиями, категориями состояния. Глаголов, напротив, очень мало (в основном они несовершенного вида).

Текст обиженного человека изобилует инфинитивами, категориями состояния, нередко состоит из «рубленых» предложений и стилистически нейтральных слов.

Текст человека энергичного и преуспевающего очень похож на текст ребенка; много глаголов совершенного вида, непереходных глаголов.

То есть и профессионал, и мало-мальски наблюдательный «чайник» может определить, кем написан данный текст, не вникая в содержание. Все наше душевное состояние отражается в наших письмах, сказках и отчетах, хотим мы этого или нет. Выдают нас не только слова, но и знаки: депрессивное отточие, хладнокровное двоеточие, категоричное тире, игривый дефис.

Чего же мы добиваемся, заменяя каждое слово антонимом (помимо того что заменяем существующее положение вещей на желаемое)? Делая антонимический перевод, мы получаем редкую белиберду, состоящую из неудобочитаемых, порой несогласованных предложений. Чтобы они были мало-мальски грамотны, нередко приходится менять знаки препинания, части речи, порядок слов, стилистику, то есть изменять саму структуру предложений. Ко многим словам тяжело подобрать антоним той же части речи или той же стилистической группы. Поэтому, делая антонимический перевод, мы нередко меняем структуру текста (ту самую, которая отражает наше душевное состояние). Текст тяжелобольного, при должном переводе, может трансформироваться в текст ребенка и т. п. Переводя свой «обиженный» или «больной» текст, мы ощущаем себя новым человеком. Если тяжелобольной переведет свой текст как «преуспевающий», он обязательно, хоть на минуту, почувствует себя таковым… Получается чистое «переименование», а уж прелести этой техники знают все.