Снова. Значит это продолжается уже какой-то период времени…
– Я сейчас принесу завтрак.
– Не нужен мне твой завтрак, Джош! – раздражённо протестует она. – Звоните моему врачу. Когда мне ехать в клинику?
– Поесть всё равно необходимо, – терпеливо отвечает ей он. – Давай, что-нибудь лёгкое. Детское питание или каша?
– Я сказала… тебе! Не хочу!
Взрывается. Почти кричит. Хорошо знакомая интонация… Ясно, что за период моего отсутствия отношения между родителями теплее не стали.
– Я позвоню врачу, мам. Но ты и правда должна поесть, – осторожно касаюсь её спины.
– Звони уже быстрее… Вон там мой телефон. Её зовут Карла Гаррет. И давайте, кто-нибудь, сделайте мне укол, я хочу спать.
Отец направляется к тумбочке, но я его останавливаю.
– Пап, мы уже делали рано утром.
– Ни черта он не помог! – пуще прежнего злится Элис.
Переглядываемся с отцом. Забираю телефон и выхожу в коридор. Направляюсь в свою комнату. Захожу туда и пару минут просто стою, прислонившись спиной к двери. Медленно осматриваю свою девичью обитель. Каждая деталь отзывается ворохом воспоминаний. Ведь здесь всё как прежде. Даже фотографии моих друзей на стене. Фотографии всех тех, с кем пришлось прекратить общение. Резко и без объяснений…
Тряхнув головой, прохожу мимо и занимаю подоконник. Ищу в списке контактов номер врача и нажимаю на вызов. Долго слушаю длинные гудки, и уже не жду, что мне ответят, но вдруг в трубке раздаётся мелодичный женский голос.
– Я слушаю…
– Миссис Гаррет, доброе утро.
– Доброе, – здоровается со мной врач.
– Простите, что беспокою в столь ранний час. Моя мама – ваша пациентка. Я звоню по её просьбе. Нам необходимо узнать, когда начнётся новый курс химиотерапии.
– Фамилия? – слышно, как она шуршит бумагами.
– Онил. Элис Онил, – уточняю я.
– Ах Элис… – странной интонацией произносит она. – Не знала, что у неё есть дети.
– Конечно есть! – её предположение задевает меня. – Я и мой брат Кид… мы живём в другом штате.
Миссис Гаррет молчит, и я начинаю думать, что пропала связь.
– Алло?
– Как можно к вам обращаться?
– Роуз, – замечаю отца, появившегося в дверном проёме.
– Вы могли бы подъехать в онкоцентр? По телефону сообщать такие вещи не совсем удобно.
– Говорите… пожалуйста, сейчас, – прошу я.
– Видите ли, Роуз… Вашей маме… больше не нужно приезжать на терапию.
– То есть как? А химия, лучи? Она сказала, что…
– Роуз, у вашей мамы всё очень-очень плохо. Мы боролись как могли, однако метастазы… увы… Поражены лимфоузлы и внутренние органы. Я пыталась менять состав препаратов…
Она вздыхает.
– Но есть ведь какие-то варианты? Можно попробовать что-то ещё? – отчаянно молю я. – Может, лучевая терапия?
– Мне очень жаль… Рак на четвёртой стадии фактически не поддаётся лечению. Лучи убьют Элис раньше срока, её организм устал. Он больше не выдержит.
– На четвёртой? – слёзы пеленой застилают глаза.
– Важно, чтобы Элис провела эти дни в кругу семьи. Окружите её заботой, любовью и теплом.
– Дни? – переспрашиваю, ощущая, как липкий страх проникает за шиворот.
– Дни, недели… Никто не даст точного ответа.
Дрожь россыпью бежит по коже. В голове десятки почему.
– Обезболивающие ещё помогают? – осторожно интересуется Карла.
– Уже мне кажется нет… – растерянно отвечаю я. – Маме очень больно. Она совсем не спит.
– Сейчас пришлю рецепт для аптеки. Нужно переходить на другой препарат. Так мы сможем помочь ей. Облегчить страдания. Роуз, дорогая, вы слышите меня?
