Я перевела на нее взгляд и заметила, что подруга смотрит на мусорный бак. Пара секунд — и до меня дошло, что же именно пыталась мен сказать подруга.
Быстро дойдя до бака, я выкинула туда все суши, раскрутив их перед этим и оставив себе кусочки рыбы. Потом торопясь, как ошпаренная, нашинковала этой рыбой сумочку соперницы. Чтобы Энджи не заметила сразу, я заполнила лишь кармашки под замком, а напоследок достала кошелек и впихнула лосося даже туда.
Ольга уже обхохатывалась в голос. Ей было хорошо. Ведь ее смех сейчас по звукам было не отличить от слезной истерики, а мне приходилось сдерживаться. Хотя хотелось смеяться до потери сознания.
Как доктор Зло, ехидно и отвратительно. Или как дятел Вуди.
Боже, что же я творю?
Я вернула сумку на прежнее место за пару мгновений до того, как хозяйка этого в будущем вонючего богатства вышла из туалета.
И праздничный вечер, а точнее, уже глубокая ночь для нас продолжился. Мы танцевали и пили, пили и танцевали. Я никогда в жизни так не напивалась и не вела себя настолько раскованно. Это буд то бы все еще была я и в то же время уже не я.
Когда заиграла одна из моих любимых песен, миксованная «Save me», я с трудом стояла на ногах, но не переставала танцевать. Ни я, ни Леля к тому моменту не помнили, сколько стопок текилы мы выпили, но эффект от выпивки был очевидным. У меня стерлись все границы, я заигрывала с парнями, танцуя то с одним, то с другим, смело им улыбалась, а потом, вильнув хвостом, убегала в сторону и начинала свои заигрывания с другим, при этом до последнего сохраняя дистанцию.
Но заслышав лишь первые струны этой расслабляющей музыки, я приблизилась к парню, оказавшемуся в этот момент рядом, недопустимо близко. Я повернулась к нему спиной и начала наслаждаться песней, то и дело задевая попой. Музыка ускорилась, я обернулась. И даже не удивилась, когда пьяное подсознание подкинуло мне образ Максима.
Я точно помнила, что танцевала с совсем юным парнем, а сейчас передо мной стоял молодой мужчина. Крепкий и высокий, руки которого были сложены под грудью, с проступающими на кистях венами и длинными пальцами, они привлекали внимание и были мной особо любимы. Мужчина не двигался, лишь хмуро смотрел на меня своими прозрачно-голубыми глазами.
Это не мог быть он.
Но даже в темноте клуба я видела эти глаза, видела, как время от времени его прозрачную глубину заполняли блики цветомузыки.
Все еще двигаясь под песню, но как-то заторможенно, я протянула руку и коснулась ладонью его щеки.
— Максим… — прошептала одними губами, невозможно было услышать из-за шума бившей по ушам музыки. — Какой же ты красивый, — и уже громче: — У меня самые красивые глюки на свете.
Я подошла ближе и обняла Вольского за шею, прошлась пальчиками вверх, запуская короткие, но острые ноготки ему в волосы. Мужчина разжал руки и опустил их вдоль туловища. Мой персональный глюк не спешил обнимать меня в ответ, и я проявила настойчивость, прижалась еще крепче и, не убирая ладоней от его шеи, начала двигаться в ритме музыки. Не прошло и минуты, как мужчина завелся и присоединился ко мне в танце. Он ответил с не меньшей страстью. Крепко удерживая меня одной рукой за талию, а второй путешествуя по моему телу, Максим поглаживал мои бедра и живот.
Я смотрела в его глаза и видела там свое отражение, я видела там всю свою жизнь, все свои мечты и потребности. Мне хотелось раствориться в них, утонуть в бездонной прозрачности этих глаз, слиться с этим мужчиной навеки. Мне хотелось, чтобы танец не заканчивался никогда, а мираж, посетивший меня в пьяном угаре, сопровождал до конца жизни.
