Всегда живой - страница 24

– Я перед тобой в долгу, ты спас мне жизнь, – сказал Понтий, тяжело дыша.

– Ну, как-нибудь рассчитаешься, не обязательно той же монетой, приму любую, – сыронизировал Марк.

Оба не заметили, что оказались перед плотной стеной немцев, оттесненных конницей. Немцы осознали, что пробитую конницей брешь, в которую уже хлынула пехота, не заделать, и стали разворачиваться, чтобы ударить вдоль и вырваться из ловушки. Эти маневры отвлекли неприятеля, и у Марка с Понтием появился шанс пробиться к своему строю, надо было просто немного отступить, пропустив немцев. Марк потянулся за шлемом, но тут на них налетели двое в шкурах. Понтий встретил своего удачно, ранив в руку, а небольшой коренастый воин, набросившийся на Марка, не представлял серьезной опасности. Марк начал теснить его к Титу, который прорубал коридор к нему, но тут увидел сзади слева что-то круглое с шипами, на длинной ручке. Летело это определенно в голову, и Марк не успел даже сообразить, что шлема-то нет. Если бы он не развернулся, то от этого нападения его защитил бы Тит… Если бы на нем действительно был шлем… Если бы работала его левая рука, то он бы смог поднять щит над головой… он даже попробовал это сделать, немец, которого Марк не видел, действовал практически из-за спины, но действовал медленно, еще чуть-чуть… щит был уже на уровне плеча, когда свет для него погас.

А дальше все происходило без участия Марка. Увидев, что командир упал с разбитой головой, солдаты оттащили его в задние ряды, где он попал в руки лекаря. Лекарь, осмотрев рану, погрустнел, но очень удивился, что Марк все еще жив. По своему опыту он знал, черепно-мозговые травмы самые непредсказуемые, видел он, что и с гораздо большими ранами солдаты выживали и даже вставали в строй, а бывало, что совсем небольшая вмятина, а человек уже на том свете.

Остановив кровь, лекарь смог разглядеть кости и это его обнадежило. Пробоина была аккуратная, кость раскололась, образовав три треугольника, уткнувшихся своими вершинами в серое вещество, мелких осколков внутри не было, лишь немного крови, убрав ее, лекарь решил посмотреть, что будет. Вероятно, был поврежден лишь маленький сосуд. Лекарь перевернул центуриона на бок, чтобы кровь могла вытекать из черепа, решив, что если кровотечение прекратится, то только тогда он сделает операцию: вытянет наружу треугольники костей, соединит их, сошьет кожу, а там уж как боги распорядятся.

Ничего этого, пока шел бой, сделать было невозможно. Сражение длилось целый день, но самонадеянность немцев их погубила; зажатые между лагерем и спасительным лесом, не все они смогли вырваться из римских тисков.

Перед самым закатом, когда сражение стихло, Марка прооперировали.

Легионы вернулись в лагерь лишь ночью, но и эта победа далась римлянам тяжелой ценой, раненых и убитых оказалось больше, чем накануне. Живым, измотанным до крайности, хотелось просто лечь и сдохнуть, и только победа давала еще какие-то силы. Еды уже не было, для большинства ночь прошла в полузабытьи, но даже этот полуобморок оказал живительное действие. Утром все поняли: немцев нет, дорога на Рейн открыта, они спасены.

В то время, как Цецина и его легионы бились с немцами, жителей левого берега охватила паника. Пошел слух, что римские войска окружены и обречены, огромные толпы германцев идут в наступление и собираются вторгнуться в Галлию. Паника была столь сильна, что даже принялись разбирать мост через Рейн. Только Агриппина остановила паникеров. Она фактически взяла на себя в те дни обязанности военачальника. Организовывала оборону, охрану моста, выслала на тот берег охранение, чтобы предупредить о подходе немцев. И какая же радость была у всех, когда пришло известие, что неприятель разбит, легионы вырвались из окружения.