–Не знаю. Наверное.
Она приоткрыла один глаз и улыбнулась.
–Если бы Кот был один, ты бы дал ему сдачи?
–Может быть. Он старше, но я бы постарался!
Мелодия становилась бодрее, в ней угадывалась сталь и решимость.
–После этого ему было бы сложнее напасть на тебя?
Щелчок насупился.
–Да, но они же нападают вдвоем.
–А если и так, но ты бы все равно ударил его. И каждый раз, когда они решат над тобой посмеяться, ты бы стукал Кота.
Мальчик сжимал и разжимал кулаки, болтал ногами и смотрел на пол. Затем спрыгнул со стула и вытянулся.
–Я пойду и отвечу им! Вот так!
Он ударил воздух, а мелодия уже звала, толкала к действиям, к свершениям и славе.
–Тогда почему ты еще здесь, мальчик?
Щелчок топнул и побежал. Из коридора донесся его голос:
–Ко-о-от!
И тут же зашли воспитатели. Женщины оглядывались, даже когда Вильям закрыл дверь. Ро отложила лютню и вернулась на свое кресло. На груди осталось пятно сажи, но хозяйка приюта не обратила на него внимания – только стирать.
«Когда-нибудь заменю её.»– пообещала она себе и обратилась к работникам.
–Мы договорились, что вы вернетесь через час.
–Верно. – поддержал мужчина, – но ребенок бы столько не выдержал, вот мы и решили…
–Подслушать, – ухмыльнулась хозяйка. – и как?
Одна из женщин – полная, но при этом с маленькой грудью и с лицом вечной жертвы указала на лютню.
–Вы же наложили на него чары? Я слышала, что барды так умеют.
Ро рассмеялась.
–О нет, нет. Это же дети. Какие могут быть чары? Всего лишь музыка.
Вторая – сутулая с опущенным левым веком – почесала подбородок.
–А вы не боитесь, что он станет так же других задирать?
Учительница дотянулась до лютни и дернула басовый хор.
–Тогда я сыграю еще раз.
Через два месяца исчезли четверо детей. Ро узнала об этом утром и, не смотря на беспокойство воспитательниц, продолжила занятия. Она посчитала, что если кто хочет сбежать, того не надо удерживать силой. Тем более среди дезертиров оказался Ингмар. А за этого парня волновалась в последнюю очередь.
Через три дня вернулись двое. На шестой у ворот стоял третий. Без обуви и в разорванной одежде. Но Ингмар даже на десятый день так и не появился. Ро заметила за собой, что не может об этом не думать. Другие беглецы о причинах ухода отвечали невнятно. И непонимание, почему дети могли отказаться от еды и теплого жилья, беспокоило женщину.
Когда прошло две недели с момента побега, она решила поискать парня. В ближайшей деревне сразу же показали сеновал, где поселили его
Пройдя через ветхую дверь, она почувствовала запах гнили. Доски или сено, без разницы, но Ро захотелось убраться отсюда.
Ингмар спал, раскинув руки. В свете лампы она заметила слюну, что стекает у него по шее. В сапогах, но портки и рубаха из мешковины.
Когда она приблизилась, то юноша заворочался и забормотал.
–Уже утро?
–Смотря, когда ты лег спать.
Ингмар распахнул глаза, вскочил и прикрылся от света.
–Чего пришла? Я ничего не крал.
Ро поморщилась от запаха и кивнула на дверь.
– Это радует. Отложишь сон на часок-другой?
–Мне завтра на работу.
Женщина вздохнула.
–Там тебе дают больше, чем в приюте?
–Нет, но это честный труд.
–Иногда за разговор могут заплатить недельным жалованьем. За честный разговор.
Ингмар отвел взгляд, провел по лицу рукой и зевнул. Ро заметила, что его пальцы покрылись мозолями и едва разгибались. А в складках шеи скопилась грязь.
–Недельное значит, – сказал юноша, причмокнув, – час так час. Не больше.
