Всего понемногу - страница 24

Несколько слов надо сказать о моем костюме на выпускном вечере. Правильнее сказать, что костюма у меня никакого не было. Но за несколько лет до моего выпускного вечера папа был в командировке в Корее и привез оттуда несколько пар белых полотняных брюк, про которые Остап Бендер вдохновенно говорил в связи с мулатами в Рио-де-Жанейро. Я решил, что пойти на выпускной вечер в белых полотняных брюках будет в самый раз, как сейчас говорят, «круто». Вот в этих белых брюках я и напился, отчего они быстро стали не очень белыми, и в таком виде, отвергнутый англичанкой, я приплелся в женскую школу имени Некрасова.

Но до выпускного вечера в 1950 году были еще долгие годы с четвертого по десятый класс. И о каких-то запомнившихся ситуациях и историях можно попытаться рассказать. Пожалуй, отмечу линию добытчика и авантюриста.

Москва 1943–1944 года – голодная, холодная. А растущий молодой организм требует подпитки, в топку необходимо что-то подбрасывать. Дома у нас мало что было. Мой суперчестный папа был чиновником среднего уровня, и что-то ему полагалось по штату: не очень много, но кое-что. Его коллеги добирали, как могли, на своем рабочем месте, но только не отец – надо было его знать. Он ничего не накопил за всю свою жизнь. Ему надо было кормить никогда не работавшую маму и двух оболтусов. Домашний быт у нас был сверхскромный: матрас стоял на кирпичах, приличной посуды не было, очень симпатичная мама одета была черт знает во что, да и мы с братом не лучше.

В Москве в те годы зимой улицы от снега не чистили, и снег укатывался до состояния катка машинами и пешеходами. Мы, мальчишки, зимой ходили в валенках, или с галошами, или подбитыми снизу плотной кожей, или резинкой. Особый шик было иметь элитные валенки-бурки из тонкого красивого войлока, на кожаной подметке. Такие бурки были у больших начальников или торговых работников. К валенкам мы веревками прикручивали оставшиеся с довоенного времени коньки, пользуясь специальной технологией с использованием деревянных палочек. Коньки были «снегурочки», «английский спорт», «гаги», «норвежки», а иногда и самодельные деревянные. В них мы и катили по укатанным улицам.

Но нам, мальчишкам, нужны были скорости, ведь, какой же русский (мальчишка) не любит быстрой езды? Из жесткой проволоки мы делали крюк-хваталку, у которого с одной стороны был крючок, а с другой стороны – круглая ручка. Вот и готов инструмент для быстрой езды. Если мимо проезжал грузовик с открытой платформой и бортами с трех сторон, то, разогнавшись, при своей максимальной скорости и минимальной скорости грузовика, можно было зацепиться крючком за задний борт катиться дальше со скоростью грузовика. Забавы эти были опасные: встречный транспорт, задний транспорт, злой водитель, необходимость когда-то отцепиться и при этом устоять на ногах. Нужны были ловкость, смелость, быстрая реакция. Самым верхом этого экстрима (мы этого слова тогда не знали) было вот что: прицепившись крюком к заднему борту, улучить момент и, рывком бросив крюк, ухватиться руками за борт, подтянуться, перекинуться через борт и плюхнуться на дно платформы грузовика. А если повезет, и там окажется что-то ценное, лучше всего, жратва, – скинуть ящик, тюк или мешок за борт и самому спрыгнуть с грузовика. Да, это был цирковой номер, и в результате него иногда появлялись ценные трофеи.

Была голодная зима 1944 года. Бывали у нас тогда и другие способы приобщиться к сладкой жизни, в буквальном смысле слова. В магазинах по карточкам в это военное время можно было получить только что-то одно на выбор: сахар или шоколад, и то в очень ограниченном количестве. Карточки были разных видов, от вида карточки зависели ее возможности. Карточки были