Миролюбии власти, тот заблуждается.
Мало кротости,
У представителей власти и Закона,
Зато много самолюбия,
У власти и священников.
В душе Пилат тайно преклонялся,
Перед нравственной
Смелостью Иисуса Назарея.
В самом храме он обличал
Ложь и лицемерие,
Духовное падение.
Там, где более всего,
Торжествовала ложь и лицемерие,
Иисус – проповедник молодой,
Учил правде и любви.
Пилат решительно – никакой
Вины, у обвиняемого, не нахожу.
Даже Ирод,
К которому вы вчера,
Водили, и тот ничего,
Смерти достойного, не нашел.
Ростовщик уродливый вмешался
– Погоди, Пилат почтенный.
Ты, выслушай меня!
Пророк этот,
Два дня тому назад,
В храм вошел,
И он меня увидел,
На месте обычном,
Я, Захария, меня….
Бедного и честного человека
Твердой рукой, Своей,
Схватил меня,
И кнутом веревочным,
Стал сечь.
Меня, Захария, Он высек!
И из храма святого выгнал.
Из дома, Своего, Он выгнал.
Он сказал – Мой дом,
Есть дом молитвы,
А вы из него сделали
Вертеп разбойников.
Пилат ты понимаешь!
Он Храм Своим назвал.
И Царем Иудейским
Себя Он назвал.
Всей Иудеей хотел,
Царствовать.
Распни Его!
Высеки Его!
Распни Его во имя Бога!
И высеки Его!
Секи Его, пока, кровь
Пророческая,
Из его жил, не потечет,
Потоками.
Ростовщик Захария хрипел.
Секи Его, как меня Он сек.
Сечь,
Одного из сыновей Ливия,
Меня, Он сечь дерзнул!
Лжец от злобы,
Задохнулся, захрипел.
Пилат подумал —
Давно ты это заслужил.
Воистину, Захария,
Мне ты рассказал,
Про великую заслугу
Человека этого.
Ты давно заслужил,
Быть высеченным.
Под балдахином смех.
И теперь, продолжал Пилат,
Когда ты получил
Наказание своё,
Много жертв, несчастных,
В Иерусалиме возрадуется.
Более, чем когда-либо,
Я убежден – Иисус не виновен.
Задумался на миг судья.
Как много тех,
Кого сечь и сечь бы надо,
Да нет той руки,
Которая, и меня, правителя,
Секла бы,
За горе и страдание на земле.
Нет вины! Пилат воскликнул!
Человек – проповедник,
Не виновен, и нет причины,
Смертью Его казнить!
Как у нас, так и у вас
Обычай – на Пасху,
Освобождать узника, одного.
Его Я отпускаю.
Вам Его я возвращаю.
Каиафа возмутился —
За такое действие,
Тебя, Пилат,
Народ растерзает.
Не возвращай! Распни его!
Невинный человек,
Бедный, Захария,
Публично высечен,
А ты правитель Иудеи,
Не находишь нужным,
Это прекратить?
Народ ты возмутишь!
Ты, не друг Цезаря,
Если Назарея отпускаешь.
Варавву надо отпустить.
Таково желание народа.
В минуту ярости,
Свершил он преступление.
И освобождения он ждет.
Напрасно ждет!
Пилат воскликнул —
Будет он распят!
Разве не он убил
Фарисея – Габриса? Убил
Человека знатного – ученного!
За убийство будет он распят!
Из зависти к пророку
Жизнь его хотите уничтожить.
Молодую, человека красивого,
Жизнь благородную уничтожить,
И подлую жизнь сохранить.
Народ вы подготовили, и
Ваше желание он выражает.
Было просветление у судьи.
Он сам к народу обратился.
Я возвращу вам того,
Кого вы назовете.
Ай, ай, причитал Захария,
В Иерусалиме,
Нет больше справедливости.
Горе! Горе! Детям Авраама,
Под железным каблуком
Рима! Горе нам,
Рабам языческого тирана,
Правителя Пилата.
Уничтожающим взглядом
Назарей пронзил Захария.
И превратил его,
В кучу навоза бесформенного,
Демона изувеченного.
С белой бородой старик,
Вмешался в ход суда.
Отстранил он Захария,
И к Пилату —
Верь мне Пилат,
Ты не благоразумен,
В этом деле.
Из-за одного Человека
Народ ты обижаешь.
Нам – власти, священникам,
Менее опасен бунтовщик.
Разбойник Варавва не опасен.
Опасен этот Проповедник
Учений Новых.
Назорей зашел далеко.
Тайной силой обладает.
Красота тела Назарея,
