– Крош, что делают Неразлучные?
– Крош не видел их, госпожа директор (или Господин Толкин, Алиев…).
– Но ты же знаешь все про всех.
– Да, господин декан, Но Неразлучные сидят в библиотеке, (на стадионе, в зале…). Вот примерные разговоры домовика с «властями», а с ребятами и того проще: « А зачем это вам?» И без внятного ответа ничего не сообщал о друзьях. По вечерам часто можно было наблюдать такую картину: Крош, как котенок, лежит, свернувшись клубочком, у кого-нибудь на коленях. Чаще всего у Ирины или у кого-то из Неразлучных.
Коршев, осваивая фокусы, нередко доставал Немуру и Полянского. Те злились, но никак не могли придумать месть. Похоже, уроки по технике защиты «Прощение» они вообще не восприняли.
Они знали, что еще за одну попытку взять кого-либо под контроль вылетят из школы. Драться с Коршевым тоже опасно. Он не ходил на борьбу, как Роман, но уличный Ликбез прошел, и дрался отменно. Высмеять – тоже самое – язык, что бритва, долго чухаться будешь. Однако, кто ищет, тот всегда найдет приключение себе на голову. Нашли и они.
Коршев сжег карты и больше не играл ни в какие азартные игры. Когда его пытались втянуть в игру, он, поигрывая палочкой, лениво, как его декан, спрашивал:
– Тебе что, надоело здесь учиться? Так ворота открыты. А мне и здесь хорошо.
И вот дружки пристали к Коршеву.
– А слабо тебе в жошку-то на деньги поиграть, слабо!
Какой мальчишка выдержит обвинение в трусости или слабости? А Коршев выдержал! Он невозмутимо оглядел задир и ответил:
– Да, слабо, и даже без денег. Я хочу здесь учиться, и не вам меня испытывать. Поиграйте сами, а я посмотрю, что с вами будет через час. И вообще, пошли вон! – Лениво добавил и вразвалочку, по-босяцки, пошел в школу, а друзья молча смотрели друг на друга.
Эту сцену наблюдали Алиев и Толкин, стоя за кустами.
– Ну-ка, господа, подойдите сюда, – позвал из Толкин.
Совершенно потерянные, они повиновались.
– Значит, вы хотели подставить товарища, так?
– Нет, что вы, мы просто хотели поиграть.
– Вы прекрасно знаете, что Коршев не играет в азартные игры, и хотели его подставить. Это весьма грубое нарушение. Сейчас вы пойдете к своему декану, расскажете, в чем дело, она вам назначит наказание, а я вечером проверю. – Сухо сказал замдиректора. Ребята поплелись к школе. Дав им отойти подальше, Алиев расхохотался:
– Ай да Коршев! Не зря я в него поверил. Ну, а вы, уважаемый замдиректора, неподражаемы! «Я вечером проверю!»
– Ибрагимыч, ты и в гробу будешь смеяться, видимо. Нет на тебя угомона,– Усмехнулся Толкин, и они тоже направились в школу. Вечером Косова поинтересовалась:
– Торсион Игнатьич, что вы хотели проверить?
– Я, Анна Денисовна, хотел бы знать, что вам те шалопаи сказали.
– Да немного. Вы их наказали за то, что они провоцировали Коршева. Так?
– Почти. Я сказал, что накажете их вы, а Коршева они провоцировали, точно. Крепкий, однако, орешек им попался.
– Анна Денисовна, этот Коршев будет яркая личность на вашем небосклоне.
– Ну, спасибо, господин Алиев, а то я не знала, – фыркнула Косова.
Стоял конец ноября, дни короткие и хмурые. Катя, Хана и Андрей работали в теплице с пряной зеленью. Как всегда, с ними рядом находился и агроном.
– Сейчас короткий световой день, им просто не хватает ультрафиолета и красного. Катастрофически не хватает, они даже не все усваивают, – говорила Катя. – И поэтому теряют аромат.
– Катя, а кварц подходит?
