– Я думаю, – заговорил Херб Ашер, – это и есть основная проблема. Именно поэтому я должен жениться на тебе и отправиться вместе с тобой на Землю.
– А вот я совсем не собираюсь выходить за тебя замуж. Да и с какой бы стати, если мы практически не знакомы, – вскинулась Райбис. – Выйти за тебя замуж? Ты это шутишь или всерьез? Сперва у меня рассеянный склероз, потом эта беременность… Черт вы вас побрал, вас обоих! Убирайтесь отсюда и оставьте меня в покое. Я говорю вполне серьезно. Ну почему я не заглотила все эти таблетки секонакса, пока была такая возможность? А впрочем, у меня ведь и не было такой возможности, за мной следил Ях. Без его ведома не упадет на землю ни один воробей, ни один волос с наших голов. Извините, что забыла.
– А нет ли у тебя виски? – спросил Херб Ашер.
– Ну просто прелесть! – возмутилась Райбис. – Вы-то, конечно, можете тут нажраться, а вот смогу ли я? С моим рассеянным склерозом и каким-то там ребенком в животе? Я вот тут принимала ваши… – она бросила на Элиаса Тейта полный ненависти взгляд, – принимала ваши мысли на свой телевизор и по глупости считала, что это какой-то ужастиковый сериал, выковырянный из носа фомальгаутскими писаками, то есть чистейший вымысел. Пауки намыливались оторвать вам голову. Это что же, вот такие-то у вас подсознательные фантазии? И вы говорите от имени Яхве? – От ее лица отхлынула вся краска. – Я произнесла Священное Имя. Простите.
– Ничего, – успокоил ее Элиас, – христиане все время его произносят.
– Но я-то еврейка. Потому-то я и вляпалась в эту историю, что тут непременно нужна была еврейка. Будь я язычницей, Ях ни за что бы меня не выбрал. Успей я с кем-нибудь хоть раз переспать… – Райбис на секунду смолкла. – Божественный промысел отличается какой-то изощренной жестокостью, – закончила она. – В нем нет ни капли романтики, одна жестокость.
– Тут не до романтики, – вздохнул Элиас. – Слишком уж многое стоит на кону.
– Многое? – переспросила Райбис. – А что именно?
– Мир существует лишь потому, что Ях его помнит.
Херб Ашер и Райбис недоуменно молчали.
– Если Ях забудет, мир исчезнет, – пояснил Элиас.
– А Он что, может забыть? – поинтересовалась Райбис.
– Ему еще предстоит забыть, – отвел глаза Элиас.
– Иначе говоря, Он все-таки может забыть, – подытожила Райбис. – Тогда понятно, для чего вся эта суматоха. Вы объяснили это достаточно ясно. Понятно. Ну что ж, если так… – Она пожала плечами и с задумчивым видом отпила из чашки. – Значит, все держится на Яхе. Если бы не Он, меня бы не было. Да и вообще ничего бы не было.
– Его имя означает «Тот, кто дает существование всему сущему», – пояснил Элиас.
– Всему, не исключая и зла? – спросил Херб Ашер.
– По этому вопросу в Писании сказано:
Дабы узнали от восхода солнца
и от запада, что нет, кроме Меня;
Я Господь, и нет иного.
Я образую свет и творю тьму,
Делаю мир и произвожу бедствия;
Я, Господь, делаю все это.
– А где это сказано? – спросила Райбис.
– Исаия, глава сорок пятая.
– «Делаю мир и произвожу бедствия», – задумчиво повторила Райбис. – «Творяй мир и зиждай злая».
– Значит, вы знаете этот стих. – Элиас взглянул на нее с чем-то вроде интереса.
– В такое трудно поверить, – сказала Райбис.
– Не забывайте про единобожие, – резко бросил Элиас.
– Да, – кивнула Райбис. – В этом суть единобожия. И все равно это жестоко. Жестоко то, что происходит со мною сейчас, а сколько еще впереди. Я хотела бы выйти из этой игры, но не имею такой возможности. Никто не спрашивал меня в начале, никто не спрашивает и сейчас. Ях знает наперед все грядущее, а я знаю лишь то, что там меня ждут новые и новые порции жестокости, страданий и рвоты. Для меня служение Господу оборачивается тошнотой и необходимостью ежедневно делать себе уколы. Я кажусь себе чем-то вроде больной крысы, запертой в клетку. И это сделал со мною Он. У меня нет ни веры, ни надежда, а у Него нет любви, одна только сила. Бог – это синоним силы, никак не больше. Ну и ладно, я сдаюсь. Мне уже все равно. Я сделаю все, к чему меня принуждают, хотя и знаю, что это меня убьет. Ну как, договорились?
