– Согласен, дорогой? – не отставали когтистые пальцы от моей руки.
Итак, светлое чувство, ожидание возвышенного принадлежит мне, а разочарование принадлежит ей. А пропасть, это то, что нас связывает. Постой! Я рассуждаю так, словно понимаю себя!!! Я что, вспомнил какую-то часть о себе? Но ведь, я и вспомнил-то всего про какое-то желание! Про мечту, можно сказать. Фантазию! Разве фантазия может быть истинной сутью человека? Разве суть не в том, как меня зовут? Сколько мне лет? Где я работаю? Где живу? Не это ли важнее?!
– Ну-у… милый… скажи же, наконец… ДА, – настаивала кандидатка в музы, в нетерпении пихая замшевым обшлагом кусок беляша. Мухи жужжали, протестуя.
Получается, нет никакой особой связи между нами. Встань я сейчас и уйди, дама в шляпе останется позади, а светлое чувство – со мной. В чем же суть встречи? В том, чтобы понять разницу между этой дамой и моим чувством? Эй, сценарист?! Что мне делать теперь? Могу я встать и уйти? Один. Без дамы.
– Что же ты молчишь? – начала злиться моя бывшая супруга. Ухоженные ногти впились в мое запястье с золотым браслетом.
Сейчас, дорогая. Сейчас я тебе все скажу. Я не буду груб. Незнакомым женщинам я не грублю. Но я буду решителен.
– Знаете что?
Ногти отдернулись, услышав обращение на «вы».
– Мне жаль, что так вышло. Но я не знал вас, как мне только что открылось, в прежней жизни, не знаю вас и сейчас. Между нами нет ничего общего. Кроме пропасти.
Судя по выражению глаз незнакомки, она понимала, о какой пропасти речь. Справа раздались быстрые шаги и стук. Это был сухой стук костяшек на бухгалтерских счетах. Краем глаза я заметил какую-то долговязую фигуру в черном фраке с длинными фалдами, пробежавшую мимо. Повернув голову, я лишь успел увидеть, как ярко-синяя даль всосала кончики фалд. По-моему, на голове у фигуры был еще и черный цилиндр.
– Музой моей вы не будете, поскольку музе свойственно летать. А вы способны лишь виснуть тяжестью на руках. Простите. Я ухожу.
Я встал, кивнул на прощание и пошел прочь. В сторону желеобразной дали, наискосок по мостовой, – к правому тротуару. Пропасть между нами стала натягиваться, словно резиновая, не желая меня отпускать. Поэтому мне пришлось уходить боком, вполоборота, с усилием отклоняясь назад.
Незнакомка, с искаженным ненавистью лицом и колким цепким взглядом, оставалась на другой стороне пропасти. Я чуть поднатужился, вызывая в памяти ощущение парящего блаженства, испытываемого мной при мечтаниях о возвышенной, чистой и верной любви. Что-то смачно чмокнуло, и меня отпустило. Резиновая пропасть осталась с дамой, обвисшая у ее ног, словно челюсть щелкунчика.
А разочарование осталось со мной. Осталось, как осознание невозможности воплощения светлого чувства. Как осознание потери того, чего никогда так и не находил. Оказывается, пропасть и разочарование – не одно и то же. Разочарование, как и светлое чувство, также принадлежит мне. Они два антипода, прочно связанных между собой. И ощущаются во мне, как нечто настоящее. И очень стоящее!
***
Даль, едва заметно колыхаясь, отступала по мере моего продвижения вперед. Через десяток шагов на правой стороне вырисовалась кафешка, выглядевшая словно зеркальное отражение предыдущей. И за столиком сидела… я даже оторопел немного. Дама! Светлое возвышенное чувство снова колыхнулось во мне и потянулось по направлению к ней, – как и всегда при встрече с новой женщиной.
