– Душечка! – обратилась она к своему старому другу m-elle Услар, начав свою речь с традиционного эпитета «душечка», прилагавшегося ею безразлично ко всем, кого она любила, без различия, не исключая из этого числа и императрицу, которую она с детства называла часто в глаза «душечкой». – Послушайте!.. Что ж это мне шифра не дают?.. Вон уж масса наших и дежурят при императрице, и на выходах парадируют в сарафанах, одну меня только обошли!! Почему это так?..
– Я, право, не знаю… Тереза!.. – растерянно отвечала старушка. – Я думаю, что это потому… что твоя покойная сестра Сара… ты знаешь…
– Ничего я ровно не знаю! – нетерпеливо возразила Тереза. – При чем тут моя «покойная» сестра Сара?.. Она успокоилась, а я и беспокоиться не начинала!.. Нет, душечка, уж вы как там хотите, а это мне устройте!..
– Хорошо, Тереза!.. Я постараюсь… я узнаю стороной!..
Справки были осторожно наведены, и в действительности оказалось, что шифра Терезе не присылали, опасаясь с ее стороны такого же резкого ответа, какой был получен от княжны Сары.
Тереза поспешила успокоить всех, и шифр был торжественно привезен графиней Разумовской, самой старой, важной и почетной из всех придворных дам того времени, по слухам, почти считавшейся визитами с императрицей.
Тереза очень обрадовалась, с обычным своим диким порывом обняла и расцеловала чопорную графиню и разразилась в знак удовольствия таким гомерическим взрывом хохота, что и директрисе, m-me Леонтьевой, и старушке Услар пришлось извиняться за нее перед удивленной и слегка испуганной графиней Разумовской.
А Тереза как ни в чем не бывало продолжала хохотать, между смехом вставляя по адресу графини успокоительные фразы, вроде следующих:
– Это ничего, душечка! Это я так!.. Я ужасно рада!! И большое, большое merci и вам, и ангелу-императрице, и чудному государю!! Скажите им, что я всех их целую и обожаю!..
Этот последний эпизод я, хотя стороною, но помню сама. Он произошел уже на второй год моего пребывания в институте, и о нем в тот же вечер шел в моем присутствии оживленный разговор у моей тетки. К концу разговора пришла сама княжна Тереза и совершенно спокойно и хладнокровно подтвердила все выше переданное.
Представление княжны Терезы ко двору. – Особая милость государя. – Выбор жениха. – Трагикомический эпизод сватовства. – Последующая судьба княжны Терезы. – Смерть ее воспитательницы.
Придворное платье княжны Терезы (красный бархатный сарафан с вышитым золотом длинным трэном[73]) было готово в очень скором времени, и я как теперь помню ее, пришедшую показаться моей тетке в полной парадной придворной форме. Роскошный сарафан и русская повязка с длинной фатой как нельзя более шли к ее крупной, дебелой красоте.
Терезе назначен был день, в который она поехала, чтобы принести благодарность Их Величествам, и я слышала рассказ о том, что прием этот был обставлен, по желанию государя, особой торжественностью. За княжною прислана была придворная карета с двумя лакеями в придворной ливрее, о прибытии ее доложил императрице обер-камергер[74], и при ее представлении присутствовали все три дочери императора Николая: великая княгиня Мария Николаевна, бывшая в то время замужем за герцогом Максимилианом Лейхтенбергским, и Ольга и Александра Николаевны.
Императрица обняла и крепко поцеловала княжну Терезу, сама приколола шифр к ее левому плечу и тут же надела ей на шею богатое жемчужное ожерелье. Затем к Терезе подошли государь и наследник цесаревич Александр Николаевич, и оба поцеловали у нее руку, а императрица, обращаясь к дочерям, сказала:
