— Например, с молодой незамужней дамой, — съязвил Сергей. — Образованной. Наследницей именья, что совсем близко к усадьбе Левецких. Что там наука статистика о мезальянсах говорит?
Лиза снова отошла к окну и устремила застывший взгляд на аллею.
— Поживем увидим, — процедила она.
3. Глава 3
Глава 3
Над «Тонкими осинками» разливалось золотое облако. Солнце садилось за леса, за осиновой рощицей что-то сияло, переливалось отражениями.
— Пруд, — коротко пояснила Маргарита Романовна на вопрос Маши. — Черноводный. Замертвел пару лет назад. Идемте.
Пахло яблоками, сад весь прогнулся под тяжестью плодов.
— Колокольчик, — пояснила тетя по дороге. — Сорт такой, местный, поздний, под заморозки зреет. Гниет на ветвях прямо. Раньше весь урожай в Родовейске подчистую продавали, сейчас разве что на сидр в Клементьевку свезти.
— А как далеко отсюда Родовейск? — поинтересовалась Марья Петровна, не уставая восхищаться аллеей и садом.
Кое-где угадывалось нечастое вмешательство садовника, иначе все это буйство зелени приняло бы куда большие размеры.
— Двадцать верст. Небольшой городок, но шумный, — Осинина поморщилась. — На Помеже-реке есть причал, на пароходике полтора часа. Но ежели со всяким людом не желаете брызги глотать, скажите мне. Моторов и мотоциклеток новомодных не держу, а экипаж заложить велю.
— Спасибо.
— Клементьевка, помещика Лопушкина деревня. За холмами, отсюда не видно. А вон то – земли Левецких, вдольских князей. Абрамовка виднеется… нынче уж Абрамцевым не принадлежит, господа часть земли в крестьянскую общину продали. Вот и все соседи.
— Здесь и вдольские князья живут? — удивилась Маша.
— Не живут, наведываются. Левецкие блюдут старинные законы. Их сюда посадили для Равновесия триста лет назад – они и сидят. Злые языки болтают, — Маргарита Романовна остановилась, невидяще глядя вдаль, — что законы Поперечья в этих землях равны людским и даже выше их. Это не так. Не слушайте никого, Мария Петровна, но и в леса без надобности не ходите. Обещаете?
Маша неопределенно наклонила голову. Обещать не делать того, ради чего она, собственно, и приехала, было бы нетактично.
— Со слугами только все крайне печально. Деревенские в «Осинках» служить не хотят, дескать, больно дом долго пустой стоит. Но мы же с вами не верим в глупые суеверия, верно?
Тетушка явно противоречила самой себе. Если уж и признавать тутошние обычаи, так вместе с Поперечьем и крестьянскими поверьями. Будь сила Поперечья здесь даже вдвое меньше той, что властвовала в старой деревеньке, где Маша родилась и росла до десяти лет, местное население имело полное право на мнительность.
— Слуг я вам пришлю, — продолжила Осинина. — Есть у меня Марфуша, выписала ее из Петербурга. Городские девки посмелее тутошних, главное, накинуть рублей восемь-десять к жалованию. Кухарку надобно, пару горничных, чернорабочих, конюха, если конюшни восстановить пожелаете, садовника с помощником. Остальным займется управляющий Аким Фалантьевич. Вся земля, пашни и луга, в аренде, за лесом, небольшой он, но на порубку кое-что собирается, лесники следят. Вам лично беспокоится не о чем. Но ежели захотите остаться, — тетушка сохраняла нейтральный, даже равнодушный тон, — заботу о доходах с именья придется взять на себя, документацию вести, налог платить: на вырубку, сплав и бортничество. Впрочем, по завещанию в течение трех лет поместье и земли останутся под моей опекой, а вам надлежит постепенно в дело входить. В тот срок причитается вам триста пятьдесят рублей пятью чеками в месяц на личные расходы и содержание прислуги. А пока выдам сто пятьдесят рублей ассигнациями и серебром, на две недели, как вы и хотели…
