– Вот как, – Костей задумчиво почесал затылок.
О мире за пределами Нави мальчишка знал из книг и рассказов Гвиневры. Сам он никогда не покидал мрачную обителью. Костей жил в чертогах, вытесанных в сердце горы. Некоторые помещения были естественными разветвлениями пещер, другие искусники выдолбили в породе вручную. Здесь сила природы сочеталась с умениями мастеров угрюмой Нави. Величественный, уродливо-грандиозный тронный зал был больше королевских дворцов. Вычурное убранство из золота и человеческих костей гармонировало с грубым камнем сводов и рваной бахромой мешковины. Раньше мальчишка не понимал, почему отец не приказал сделать стены ровными, Костей думал, что победа над черствым камнем как нельзя лучше продемонстрирует его могущество. Но теперь ребенок чувствовал, что именно колоссальность стихии, породившей копьями нависавшие над троном снежно-белые наросты на потолке, и была тем самым воплощением предельного природного могущества. Ощущение близости смерти вызывало трепет в очах посетителей. Казалось, огромная потолочная конструкция вот-вот сорвется, рухнет вниз и раздавит всех так стремительно, что они не то что сбежать, понять ничего не успеют. Оттого слуги еще пуще благоговели пред восседавшим на троне правителем, чье лицо выражало лишь незыблемое спокойствие кладбищенского камня.
Но сам Костей подобных чувств не испытывал. Это был его дом, единственная знакомая мальчишке реальность.
Вместе с Гвиневрой на руках ребёнок вышел из замка. Пред ними открылся вид на Черные горы, разделявшие серое небо и землю, покрытую толстым слоем седого пепла.
– И куда нам идти? – с сомнением спросил Костей.
– Есть местечко, где твой отец не заметит?
Ребенок задумался:
– Кажется, есть.
По крутым уступам он спустился вниз, в долину. Ноги мальчишки, словно в тумане, тонули в мягкой и воздушной пепельной пыли. Пройдя по самому краю равнины, он исчез в тёмной расщелине. Это было место, куда мог пробраться тощий десятилетний мальчишка в два аршина и восемь вершков ростом, но не способен пролезть громоздкий Чёрный Бог. Узкий проход к концу немного расширялся, создавая укромную полянку, где, впрочем, не смогли бы развернуться и два тучных мужа. Над головой смыкались своды горных пород, оставляя для бледного света лишь узкую щель.
– Вот тут.
Костей сел на корточки и опустил крысу на землю.
– Что нужно делать?
– Так-с, – Гвиневра по-хозяйски осмотрелась. – сперва выкопай небольшую ямку, – скомандовала она.
Мальчик смахнул рукой пепел и тонкими бледными пальцами сделал углубление в почве.
– Хорошо, теперь положи семечко, – продолжила крыса.
Ребёнок положил.
– И полей.
Холодная живая вода, кажется, впервые за тысячелетия коснулась мёртвой земли.
– Вот и всё. Будешь поливать через день, цветок скоро взойдёт.
– Как скоро?
– Откуда я знаю, как скоро? – возмутилась Гвиневра. – Я что, по-твоему, цветы сажаю? Неделю, может, месяц. Знаю только, что поливать надо, и что взойдёт! Сады – это человечья услада, не крысиная!
Костей рассмеялся.
– Ну хорошо-хорошо, не ворчи.
– А ты не спрашивай глупостей!
Мальчик с любопытством и нетерпением наблюдал за местом, куда зарыл семечко.
– Чего ты смотришь? Неси меня обратно, – потребовала Гвиневра и села на задние лапки. – Это не настолько быстро происходит.
– Даже совсем на чуть-чуть не покажется?
Крыса отрицательно помотала мордочкой.
– Даже совсем на чуть-чуть.
