— К Дарине я, — выдыхаю набранный ещё в коридоре воздух.
— А-а-а, к Золотовой, — девка перестаёт улыбаться. — Она здесь больше не работает.
— Как так? — я в ступоре. — А табличка на двери?
— Не успели поменять, — девушка кривится. — Может, я могу помочь? — смотрит на меня как-то странно.
— Вряд ли… — рука с букетом сама собой опускается. — Поеду к ней домой, — не знаю зачем, но сообщаю о планах незнакомой бабе.
— Дарины нет дома, — хмыкает. — Она в Левенрос с нашим охранником Вовой укатила. На поезде.
Чего?! С тем самым Вовой, которого я по кухне гонял?! Охренеть дела! Мы с лапой только вчера поругались, а сегодня она уже уволилась, нашла себе другого мужика и свалила в другой мир! Перед глазами маячит красная шторка ярости.
— Убью говнюка… — рычу тихо и сжимаю в руке букет.
Выжатый из стеблей цветов сок капает на пол, а баба за столом вздыхает.
— Я, кажется, поняла, кто вы. Мне вас так жаль, — выдаёт с сочувствием. — Золотова, конечно, та ещё дрянь.
Эта человечка только что назвала мою жену дрянью? Бросаю букет на пол и, наступив на него, шагаю к девке. Она подскакивает со стула, пытается свалить, но я ловлю. Прижимаю недостаточно шуструю бабу к стене, держу за плечи и рычу ей в рожу.
— Как ты смеешь говорить такое про мою женщину?!
— Вы что?! Прекратите! Я охрану позову!
— Зови, — соглашаюсь холодно. — Но учти, я перегрызу тебе шею раньше, чем сюда зайдут, — демонстрирую козе острые волчьи клыки. — Спрошу ещё раз: как ты посмела назвать мою женщину дрянью?!
То, что моя жена уехала с каким-то гусём в Левенрос, этой коровы не касается. Никто не смеет говорить про Дарину плохо.
— Я-а-а… Она-а… — испуганно лопочет хамка. — Я из-за Тартарола так сказала… — признается и бледнеет.
У меня от этой информации звон в бубне. Из-за Тартарола?.. Чо, мать твою?!
Разжимаю пальцы, делаю символический шаг назад. А девка припечатывает ладонь к губам и смотрит на меня большими глазами.
— Объясни, — требую.
— Я не могу сказать, — мотает головой. — Я вообще не должна была об этом говорить.
— Тогда сдохни, — провожу языком по клыку и хищно смотрю на потенциальную жертву.
Время на раздумье вышло, и я отменяю символический шаг назад символическим шагом вперёд.
— Я скажу! Скажу! — верещит баба.
— Слушаю, — выдыхаю ей в лицо.
— Дарина сегодня взяла у меня половину порции Тартарола. Сказала, что для личных нужд. Вот я и подумала, что вы… Ну-у-у… Что она… Э-э-э… — мнётся, — хочет свести вашу метку, — дышит тяжело. — Это же очевидно, — оправдывается, надеясь сохранить жизнь.
Очевидно, что лапа собралась со мной развестись. Увольнение, Вова, Левенрос, Тартарол… Всё сходится. Твою ж мать!
— Знаешь, во сколько у них поезд? — едва сдерживаюсь, чтобы не сорвать злость на девке.
— В обед, кажется, — ползёт на рабочее место. — Но я не уверена.
А я уверен на все сто железобетонных процентов — мой поезд ещё не ушёл. Сначала догоню паровоз, который везёт мою жену в Левенрос, потом вырву ноги Вове, а после… Не знаю, что будет после. Меня кроет злостью так, что башка трещит.
Прихожу в себя уже в такси. Едем на вокзал дварфов. Вова, приготовься.
***
— Билет на поезд до Левенроса, — сую деньги в окно кассира.
— Все билеты проданы, билетов больше нет, — кассирша-дварф выдвигает наружу монетницу с моими купюрами.
— Значит, роди для меня этот чёртов билет!
Я и так в бешенстве, ещё эта кассирша нервы делает. Пофиг мне, что билетов нет! Надо!
