Не хочу сейчас фиксироваться на этом моменте. Он просил правды — я взахлеб хочу ею поделиться. Мне отчаянно хочется, чтобы он поверил. И не только потому, что отчаянно рвусь к свободе. Я уже возненавидела это презрение в глазах всех тех, кто поймал меня с этим проклятым грузом.
Алихан внимательно меня слушает, не перебивая и продолжая есть. Его брови нахмурены.
— Если все это правда, а это правда, потому что ты вроде понятливая и усекла, что врать мне нельзя, то очевидно, подставили тебя твои друганы, Василиса…Потому и говорю, как можно было довериться таким мразям…
Я задумчиво качаю головой. Думала ли я о таком? Конечно, думала. Но только не верю я в это. Не могло так произойти… Они мои друзья, да и как я сама, такие же неместные туристы, ничего и никого не знающие в республике… Я же их не вчера встретила. Мы вместе в универе учимся, какие у нас могут быть криминальные дела… Где мы, студенты, и весь этот мир…
— Был еще таксист… Он закрывал багажник с нашими вещами, когда мы уже погрузились… У Киры должен быть его номер. Она ему звонила.
— Твоя Кира не выходит на связь, — обрубает он меня страшной информацией, от которой по душе холодок.
— В смысле?
— В прямом…
— Не может быть. Кира москвичка, она из хорошей семьи. Не может взять и пропасть просто так… Не думаю, что это из-за этой ерунды… Она вряд ли причастна…
— За эту ерунду, как ты говоришь, можно получить до двадцатки грина на черном рынке. А еще срок от шести до пятнадцати лет.
Это я уже знала… Благодаря таможенникам на страже безопасности родины…
— Кирилл?
— Кирилл тоже пропал. Мобильный отключен, — произносит Алихан, не сводя с меня острого взгляда. — Странная история, не находишь?
Я молчу, пытаясь понять, что делать.
— Можно позвонить на домашний… Они оба московские. В моем телефоне их стационарные номера.
— Василиса, я не лошпед, чтобы ты меня учила, как искать людей. В розыске они. Пропали. И самое странное, непонятно, когда… Зону таможни они прошли, посадочные тоже пробили. После посадки контроля уже нет. За исключением подсчета пассажиров экипажем. На борту все было штатно. Но в Москве на таможне они уже не появились…
Чем больше слушаю его, тем более страшно мне становится. Куда я вляпалась? И что теперь делать?
Алихан считывает мое смятение.
— В коридоре твои вещи. Те, что конфисковали на границе. Кроме дури, разумеется. Там же твой телефон. Я тебе его не верну. Не потому, что прессую. Тебе, как ты должна была понять, во всех смыслах сейчас небезопасно набирать кому-либо или появляться в соцсетях. Не забывай, что тебя поймали с наркотой федералы.
— Федералы? — не понимаю, о чем он.
— Таможенная зона — это не сфера моей ответственности. Это уже органы. А я только владею зданием аэропорта и имею на них… относительное влияние…
— То есть я пока не смогу вернуться домой? — —опасливо спрашиваю его.
Алихан хмыкает.
— Василиса Орлова в розыске, если ты до сих пор не поняла. Я не могу взять и удалить эту информацию, пойми.Пытаюсь организовать так, чтобы ты так же числилась пропавшей, как и твои друзья. Это лучше, чем пойманная с наркотиками и совершившая побег. Потому что если к этому прибавить еще и пропажу твоих друзей, то тебя точно закроют. Чувствуешь разницу?
Я молчу, судорожно анализируя глубину задницы, в которой оказалась. Тело знобит.
— И что мне делать?
Алихан снова хмыкает и снова оглядывает меня. Теперь уже по-мужски. Его взгляд темнеет, зависая на моей шее и стекая к груди. Время любезных разговоров, видимо,прошло.
