Именно поэтому так возбуждалась от того, что я приказывал, хоть ее испорченная искаженными представлениями о гендерных ролях сущность пока и пыталась бунтовать. А еще она не была тряпкой, хоть обстоятельства и я сам и скрутили ее как жгут. Идеальный баланс. Настоящая пара сильному. Не дворняжка, а та, которую хотелось делать своей королевой. Она поймет это, прочувствует со временем.
Совершенная. Тугая девочка с розовой нетронутой плотью. И это не считая ангельски-кукольного лица с голубой бездной глаз, словно бы это два камня драгоценных. С волосами белоснежными ниже задницы. С губами. Её губы — это отдельный вид искусства. Пухлые, красные и чувствительные. Ее стоило раз поцеловать — и к ним приливала кровь, хотелось жрать их четкую кромку, въедаться в них, видеть на них свою сперму. Давно меня так не вело…
У отца тоже была русская женщина. Я узнал это всего за пару лет до его смерти, когда беспощадный возраст оставил ему лишь одну роскошь — воспоминания. Он уже не мог ходить и видел плохо. Но его речь до последнего оставалась такой же яркой и образной, словно бы мы были ровесники.
Идрис-дада, как называли отца на старости, слишком любил жизнь во всех ее проявлениях, чтобы быть лишенным самого главного — умения двигаться и смотреть. Мать всегда вздыхала и говорила, что это плата ему за грехи. А он лишь отмахивался, с аппетитом уплетая ее чуду (прим. национальные лепешки с сыром), и просил меня подробно рассказывать обо всем, что происходило в республике.
И я рассказывал. Рассказывал, как в наш край стало все больше и больше приезжать туристов из разных мест, что это идет и на благо, потому что делает нас более открытыми, и портит — местные становятся более меркантильными и развращенными во всех смыслах.
— Женщин много? — спрашивал отец мечтательно, смотря в пустоту.
— Много, — отвечал я с паузой, усмехаясь.
— Русские женщины и кавказские мужчины имеют друг для друга особую магнетическую силу. И те и другие презирают друг друга. И те и другие непроизвольно тянутся друг к другу. Нет русской женщины, к сердцу которой бы не нашел путь кавказский мужчина. Нет кавказского мужчины, для которого бы Всевышний не создал его русскую женщину. Знаю, сынок, ты сейчас усмехаешься скептически, но послушай старика, я многое в жизни повидал. Русская женщина для кавказского мужчины — это рай и ад, это сказка и кошмар… Нас тянет к этим белоснежным волосам, голубым глазам, открытым улыбкам, дерзким характерам и добрым сердцам.
— Среди них немало брюнеток.
Отец лишь хмыкал и отмахивался.
— Я образно. Они все равно другие. Не такие, как наши женщины. Наши живут разумом. Если не разумом, то страстью. Если не страстью, то нормами и правилами. На нашу женщину можно положиться. Она всегда твой тыл. Русская — это ураган. Русская женщина живет лишь сердцем. Это в них самое прекрасное и самое ужасное. Даже их грех — искренний. Измена — искренняя. Всё искреннее, потому что от сердца… Это сердце может топить самые твердые ледники. Это сердце может толкать на самые гнусные и безрассудные действия. Но его же легче всего разбить… Странно лишь то, что разбивая его, ты делаешь больнее самому себе…
— Ты так говоришь, словно бы у тебя…
Была. Да, я знал, что была. Он не признавался напрямую, потому что слишком уважал мою мать как матриарха нашего семейства. Но добрые люди посплетничали. Именно поэтому мама так не любила русских женщин и так нос воротила от наплыва туристов, хотя была высшей доброты и хлебосольства человеком…
