Он оскаливается в одержимой улыбке. Глубоко, порывисто дышит…
— Вот этот взгляд, Василиса… Вот по нему я сошел с ума… За него я убью любого, поняла? — спрашиваетстрастно и снова впечатывает в себя. — Ты никогда больше не посмотришь ни на одного мужчину так, кроме меня! Ты боишься, что я брошу тебя, потому что сжигаю для тебя все мосты? Зря боишься! Ты навсегда будешь возле меня. И да— ты права в том, что если помыслишь сама попытаться убежать, тебя будет ждать только тьма и пустота. За пределами моей любви ничего нет для тебя, Василиса! Смирись!
Вот он и подписал мой приговор… Ужаснее всего понимать то, что он не лукавит и не блефует. И это его «любовь», которое заставило меня дернуться, как от тока, оно такое горькое, солоноватое на вкус… Как кровь…
Я очень устала. Нет ни моральных, ни физических сил. Перестаю биться в его руках.
— Хочешь всю жизнь встречать в моих глазах презрение? — остается только это на выдохе.
— Презирай сколько влезет, — резко притягивает к себе и впивается губами и зубами в мою грудь, шею, губы, — ты сама не заметишь, как презрение в дерзких глазах сменится одержимостью и обожанием…Я приручу тебя, укрощу, Василиса…
— Уже укрощал, да? Ломал? Говоришь так, словно бы с опытом… Добровольно не дают?
Скалится хищно. Вжимает меня в себя до хруста в костях.
— До этого как раз давали сами. Но я мечтал о другой. Мечтал и получил. Свою сучку с дерзкими глазами… Мне нужна только такая! Не провоцируй меня дальше, а то трахну. Не хочу ломать ни себе, ни тебе особый кайф. В следующий раз я возьму тебя как свою жену, Василиса. Только в брачную ночь. Ты сглуповала и не сказала мне, что девственница, зато теперь нашу бессмысленную перепалку можно будет превратить в такой жаркий секс, что ты на всю жизнь запомнишь…
Подходит и порочно проводит по моим губам, надавливая. Я только-только готовлюсь к его очередному телесному натиску, но он вдруг отступает. Отходит на пару шагов, делая пространство между нами безопасным.
Тяжело дышит, отворачивается, касаясь стены. Пытается прийти в себя, взять над собой контроль.
Я тоже не двигаюсь. Нет сил пошевелиться, я приросла к полу…
Не знаю, сколько длится эта сцена. Не знаю, сколько мы так стоим…
Алихан оборачивается на меня, будучи уже намного более спокойным.
— Если бы тобой сейчас управляла не глупая маленькая девочка, ты бы подумала намного шире, Василиса. Я делаю все это не для того, чтобы уничтожить тебя, а чтобы дать право на жизнь! Проблемы, в которые ты вляпалась или тебя вляпали, уже нельзя решить простой взяткой! Новое имя нужно для того, чтобы защитить тебя! Моя фамилия — единственная твоя гарантия!
— С чего мне верить тебе, Алихан?! — горячо отвечаю я. — Все, что я услышала в пределах этой квартиры, — только твои слова! Я должна верить тебе на слово! Почему?! Ты ведь мне не поверил! Ты ведь упорно не слышал меня! Ты притащил меня сюда, чтобы поиметь, потому что сразу окрестил шлюхой! И неправда, что я не говорила тебе, что это не так!
Он молчит, прожигая меня глазами. Мне кажется, он сейчас намного спокойнее, чем я. Или просто это внутренняя агония меня так изничтожает…
— Кирилл мертв, — говорит он, как режет, — его тело нашли в пяти километрах от аэропорта сегодня утром.
Шок сковывает меня, как лед. Огонь внутри превращается в мороз… Не могу прийти в себя пока, не могу очнуться… Не может быть. Неправда… Вранье…
